Радужный город - [82]

Два больших окна в спальне смотрели в ночь, видимо, там предполагался вид на залив, но сейчас все тонуло во мраке. Темные рамы под дерево идеально дополняли темный пол. Светлые стены. Кровать. И Двери, двери…

У окна расположилось два кресла. В одно из них я и опустилась. Взгляд пытался пробиться за стекло, в котором, как в зеркале, отражалась комната. Не уютно. Вряд ли нас кто-то видит, но ощущение, что я в аквариуме, не отпускало.

Эйфория от того, что Виталий приехал за мной, давно прошла, и остался в душе осадок того, что я могу мечтать, о чем хочу, но жизнь все равно расставит все по своим местам вне зависимости от моих желаний.

Тропинин опустился в кресло напротив. Он остался в рубашке и брюках, скинув пиджак на кровать. Под тканью угадывался бинт, который он носил после нападения. Это еще больше приблизило к реальности. Волосы его влажно поблескивали. Он иногда чуть жмурился. Я заметила, что сильнее всего усталость сказывалась на его глазах. В какой-то момент он перестал сражаться с опускающимися веками и замер, будто заснул. На нас снизошла тишина, удивительная тишина пустого дома, которая имела свое очарование.

— Предлагать тебе выпить уже поздно? Твое хорошее настроение уже улетучилось, — тихо произнес хозяин дома.

— Пожалуй, да.

Он вздохнул, подался вперед, уперев локти в колени.

— То, что случилось, Соня, я не предвидел подобного поворота, и тем более подобных действий со стороны матери, — он не оправдывался и не извинялся, он лишь сообщал мне очевидное.

— Элона Робертовна и Нонна Владимировна вместе представляют собой грозную силу. И цели их светлы, даже святы в каком-то смысле, — немного иронии все-таки просочилось, как я ни пыталась этого избежать.

Он усмехнулся.

— О святости Нонне надо было думать чуть раньше.

— Она изменила? — поинтересовалась я, не ожидая ответа, если честно.

— Она предала, — он сказал это спокойно, но эхо горечи в его словах я уловила. — Она не стала пояснять, забрала сына. Если бы ни его возраст и то, что я не могу ее обвинить, что она совершенно не годится на роль матери, я бы, не задумываясь, приложил бы все силы, чтобы лишить ее даже права с ним видеться.

Я поняла! В доме не было фотографий и милых безделушек. Он стер все, все, что напоминало бы ему здесь о существовании женщин вообще и Нонны в частности. Это была его берлога одиночества.

Когда Дима ушел, мне тоже хотелось все порвать и перебить. Ровно один час! А потом я будто прозрела. Я не зависела от него больше. Мне не надо крошить в труху фотографии, выкидывать мелкие вещи и усилено «забывать», чтобы не было больно. Больно было, но это бы не помогло. Я бы даже сохранила с ним вполне дружеские отношения, если бы не он сам. Я перегорела. А вот Тропинин, похоже, нет. Он слабаком не был. Но ведь если человек силен, то и привязанность его сильна, да и зависит многое от обстоятельств. Тем более у них есть сын, которого он любит и не бросил, и ему волей-неволей приходится сталкиваться с бывшей женой.

А может он просто пытается заменить ее мною и мне подобными?

Бесполезно, как в детской игрушке, забавной такой, я ее купила Абрикосу давным-давно. Шесть дырочек разных по форме и шесть формочек: звездочки, кружочки, квадратики… Треугольник никогда не пройдет в прорезь для квадрата, а кругу не стать звездой.

— Мне предстоит работать без выходных следующие две недели. У моего начальника семейные проблемы, — пальцы скользили по гладкому дереву, изучая рельеф подлокотников массивного кресла.

Виталий молчал и даже глаз не открыл, хотя губы его недовольно поджались.

— После этого ты пересмотришь свой график?

— Как ты это себе представляешь?

— Возьми отпуск для начала.

Я вздохнула.

— Хорошо. Я могу завтра позвонить Анатолию Ивановичу и спросить о возможности начать ремонт в квартире?

— Соня, — Виталий произнес это так, будто пожаловался на непослушного ребенка небесам.

Я же в это время изучала краешек своего свитера.

— Мне нужен свой угол на такие… случаи, да и вообще… у меня же дочь.

Подняв глаза, я наткнулась на взгляд Тропинина. Виталий не спорил и никак не отреагировал мою фразу. Но его взгляд… От него мурашки по коже побежали. Он встал и, сделав шаг ко мне, протянул руку. Я тоже встала, оказавшись к нему безумно близко. Моя ладонь свободно скользнула вверх по его запястью к локтю и выше к плечу. Там, под рубашкой, телу явно стало жарко. Одна рука Тропинина легка мне на талию и притянула к мужчине, а вторая аккуратно заправила прядь моих волос за ухо, согревая щеку.

* * *

Пожалуй, это были самые необычные две недели в моей жизни. Насыщенные интересной работой, и тем, что меня ожидало каждый вечер в Лисьем Носу, звонками родителей и малышки, общением с Томой и Валентиной Алексеевной. Размышлениями… А куда без них?! Хотя присутствовало еще и странное томление, ожидание чего-то глобального.

Я еще тогда, в первую ночь в доме Вити, лежа под теплым одеялом, ощущая тяжесть его руки на своем животе и слушая его мерное дыхание, дала себе установку, что проживу эти недели без метаний по поводу наших отношений. Я разрешила себе ими просто наслаждаться, не задавая вопросов о том, что он будет делать с недовольными матерью и бывшей женой и, в конце концов, со мной тоже. Сложная задача, скажу я вам! Но ведь и повлиять-то я ни на что не могу, и буду лишь зря себя накручивать. Я прочла эту мантру раз пятьдесят, пока сон бессовестно подкрадывался, чтобы напасть и утащить в свою волшебную страну.