Радуга прощения - [11]

- Да.

- Только у ребенка или у взрослого тоже?

- И у взрослого... Хотя чем моложе пациент, тем больше будет вероятность такого печального исхода.

- И во сколько же нужно увеличить дозу, про которую вы мне говорили, чтобы вызвать расстройство у человека лет двадцати-тридцати?

- Это довольно индивидуально... Я вам назову результат пятидесятипроцентной выборки... То есть такой, при которой была поражена половина испытуемых...

Доктор назвал. Я быстро перемножил в уме и понял, какое количество искомого вещества нужно для моих целей.

- Но если психика людей после приема изменилась, то как быть с соматической частью?

Я знал, что так на врачебном языке называется обычная, непсихиатрическая медицина.

- Наверняка повысится давление, участится сердцебиение... У натур слабых может быть кратковременная потеря сознания. Но пройдет несколько часов, максимум день - и никаких соматических последствий не останется... скорее всего.

Теперь дело было за малым: добыть искомое снадобье. В кармане у меня лежал револьвер, а в портфеле - письмо в местный отдел ЧК. По счастливой случайности наш Зипунов хорошо знал главного чекиста соседней области и неофициально попросил оказывать "работнику нашей прокуратуры", то есть мне, всяческое содействие.

Однако прибегать к насилию мне крайне не хотелось - не только по причинам неэстетичности подобного вида мер, но и потому, что разозленный доктор мог бы обмануть меня и подсунуть что-нибудь другое, а я был бы не в состоянии его проверить. Поэтому мы продолжали беседу в мирном тоне, тем более что ученый уже совсем разговорился, и хотя - я уверен - вовсе не забыл о своем первоначальном недоверии, однако увлекся темой и не мог остановить себя. Он показывал мне лечебницу, а я невзначай выспрашивал.

- И как же вы обнаружили это замечательное лекарство?

- Мне повезло. Дело в том, что какое-то время его, представьте, пытались использовать в соматической медицине как средство от сердечных болезней! А когда окончательно стали понятны его побочные эффекты, никто толком не стал их исследовать - просто отказались от него, списали, так сказать... Да и то не везде.

- Что ж, есть еще места, где сердечные больные при потворстве докторов превращаются в душевно ненормальных?!

- Ну применяемая доза меньше, чем та, которая гарантированно вызывает изменение в психике.

- Так как же называется это снадобье?

Он произнес латинское выражение, которое я хорошо запомнил тогда, но вряд ли смогу воспроизвести сейчас. Подробнейшим образом расспросив доктора о частных деталях, в конце разговора я все-таки не удержался и спросил его:

- А сами-то вы, доктор, как смотрите на душевную болезнь?

- В каком смысле?

- Стоит ли действительно ее лечить? Ведь если подумать, многие из так называемых великих людей...

- Чушь вы порете! - довольно неинтеллигентно перебил меня доктор, и так мало похожий на чеховского персонажа. - Это вам Ломброзо голову запудрил... и прочие мелкобуржуазные ученые.

- Да, выводы Ломброзо спорны, но хотя бы подумайте, доктор, ведь, может быть, психические больные счастливее нас! Им ведомы внутренние наслаждения, часто даже презрение к богатству...

В течение этой моей фразы доктор все тяжелее дышал, так что я должен был остановить свою речь, дабы не подвергнуть его опасности удушья.

- Черт знает что такое вы говорите!.. Боюсь, вы еще не поняли характер октябрьской революции и требований новой эпохи... когда все человечество должно собраться в единый кулак, а не иметь "внутренние наслаждения", на которые никто нынче попросту не имеет права!

- Так ведь коммунизм мыслится только при отмене денег, а ведь именно деньги сплачивают людей, как ничто другое и вряд ли можно придумать более крепкий цементирующий раствор!

На это шарообразный доктор раскричался еще более, так что вдруг показался мне большим красным колобком, который вот-вот может накатиться на меня и раздавить. Скоро мы распрощались в весьма сдержанных тонах, и я с чувством полного удовлетворения отбыл в Энск.

Нужное лекарство я заказал в губернском городе, и вскоре мне его доставили. Сложнее было с выбором кандидатов в тех самых "новых людей", которых столь по-разному видели я и маленький доктор.

По моему замыслу, категория этих новых чудаков должна была организоваться путем совершенно свободного и сознательного выбора, поэтому какое-либо насилие или обман исключались. Я совершенно не собирался производить никаких экспериментов над людьми, а просто считал, что мне - и не только мне - предстоит сделать очередной шаг в ту область, от которой Бог так предостерегает человека, но, может быть, имеет тайную надежду на то, что человек его не послушается. И бывали, не раз бывали в человеческой истории такие непослушные, и вряд ли оказывались они угодными только дьяволу все-таки сложно поверить тем церковным мыслителям прежней России, по мнению которых любое резкое движение человеческой души есть движение в черноту.

Так же, как и большинство людей моего поколения и сословия, я все время задаю себе вопрос: почему рухнула эта колыбельная Россия, наше нежное дворянское детство, очарование тихим и красивым? И мой ответ на этот вопрос: забыли мы самые, может быть, русские из евангельских строчек: "И ангелу Лаодикийской церкви напиши: о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, то извергну тебя из уст моих". Теперь мне дается шанс стать холодным или горячим - и я уже не упущу его!