Радуга 2 - [8]

Вот организуются менты, получат строгие приказы, тогда на улицу вообще не выйти. Доказать, что не при делах — пустое дело. Во-первых, никто и слушать не будет. Дадут в зубы — и в каталажку. Ну а там уже не до выяснения: «свой-чужой». Забрали — значит, есть за что. Во-вторых, легче словить какого-нибудь уныло бредущего в магазин за рыбными консервами и зеленым чаем интеллектуала, чем стремительного и вороватого проходимца, способного на самые неожиданные поступки.

Иван причислял себя к интеллектуалам широкого профиля: и швец, и жнец, и на дуде игрец. Мелкий разбой в магазине — до того ли сейчас властям! Пусть они восстановят демократический строй, если таковой непостижимым образом зашатался. Предпосылок, вроде бы, никаких не отмечалось, но мало ли что могло произойти, когда он, очарованный, добирался с петрозаводской улицы Чапаева аж до стольного Санкт-Петербурга, там уронил на себя огромный книжный шкаф, заботливо кем-то предоставленный прямо на Дворцовую площадь, завалил себя нетленными творениями Владимира Рудольфовича Соловьева и забылся сном младенца. Конечно, если судить по часам и календарю на мобильном телефоне, времени прошло — сущий пустяк, минутное дело. Искать объяснения Иван не мог, аналитический склад ума твердо отвергал любую версию. Значит, нужно было, не мудрствуя лукаво, уходить в подполье. Потом добираться домой.

Ваня прошел сквозь пустынные служебные помещения магазина, заваленные, естественно, коробками, намереваясь найти коммуникационную развязку. Она, если не подводил опыт, должна была означать местоположение входа в подвал, или сам подвал.

Если бы он находился в новостройках, то дело бы осложнялось поисками шахт колодцев, что располагались, как правило, по утвержденному смешному и юмористическому строительному плану прямо посреди оживленных автомобильных дорог. Такую шутку могли оценить только водители, иногда теряющие колеса в означенных местах. Провалиться со всей скорости в люк, вылететь через лобовое стекло вместе с креслом, помахать приветственно всем участникам движения и потом идти в ближайшее кафе пить капуччино, дожидаясь добрых друзей-страховщиков. Пачкать кровью сиденье, пускать кровавые слюни в чашку и на барную стойку, одновременно улыбаясь всем и вся: ах, какой замечательный розыгрыш!

Иван, уже не удивляясь пустоте, пыли и, что самое удивительное — свежайшему воздуху, благополучно достиг искомой точки. Подвальное помещение заканчивалось стеной из красного кирпича. Заделку произвели совсем недавно: может быть, десять, может — пятнадцать лет назад. Вообще-то допустимый срок — полвека. В течение этих пятидесяти лет строительный раствор технологически насыщался песком и обеднялся цементом марки Портленд 500. Цемент благополучно уезжал на дачи строителям, или просто случайным людям, вступившим с последними в товарно-денежные отношения. Вот вам деньги, а вот вам материал. Или вот вам водка, марки «сымагон» — а вот вам, пожалте, все, что душа изволит. В знак особой благодарности — слюнявый поцелуй и танец гопак.

Иван, отложив в сторону верный арбалет, который возник в руке, лишь только укрепилась мысль о подземелье, достал специальную титановую фомку, легкую и прочную, полученную еще во время работы в Беломорско-Онежском пароходстве. Тогда в старой доброй Клайпеде можно было выменять на сотню-другую литров солярки много полезных и самых неожиданных вещей. Лишь только в машине ее в открытом виде возить было нельзя. Не по причине незаконного использования стратегического материала, а всего лишь из-за активной электрохимической коррозии, превращающей железо в ненавистный любому автовладельцу оксид в опасной близости от этой фомки.

Он поковырял неряшливый слой давным-давно засохшего раствора, убеждаясь в его настоящем качестве: все в порядке, можно вынуть кирпичи, не прибегая к помощи мощных дробильных машин. Это в далекие времена добавляли, говорят, яичные желтки для прочности и лучшей связки. Вот и били подлые фашисты со всех своих пушек и минометов по стенам Брестской крепости — та теряла окна-двери, но и только. Даже полуторатонная бомба, в отчаянье сброшенная внутрь не смогла поколебать ни фундамента, ни стен. Здесь же через пять минут Иван выковырял первый кирпич. Дальше пошло еще быстрее.

Когда три нижних кирпичика были вынуты и брезгливо отброшены, верхние, поддаваясь нажиму, осыпались, словно добрые мастеровые-каменщики в конце рабочего дня. Второй слой развалился так же бодро, как и первый. Получилась дыра, величиной в площадь одного Ванадия. Из нее не пахло ничем отвратительным, не вылезли кусаться желтые скелеты замурованных жертв террора, ни одна крыса не выставила наружу любопытствующую морду. Иван посветил внутрь своим Maglight`ом и удовлетворенно кивнул сам себе: можно лезть. Земля прощай, привет подземля.

Уже забросив внутрь рюкзак, пришлось задержаться. Зачем-то пришла продавщица, влекомая неизвестным чувством: то ли гневом, то ли любопытством. А с магазином что? На приемку товаров закрыла?

Но она пришла не с пустыми руками: в каждой держала по самому большому кухонному ножу, что можно было найти на полках с товаром, и всем своим видом выражала решимость. Смелости продавщицы, или же ее безрассудству можно было мысленно зааплодировать.