Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник) - [52]

Только тут он заметил присутствие племянника.

— Берти!

— А-а, привет, привет, дядя Перси.

— Дорогой мой! Я как раз хотел тебя видеть.

Бесполезно говорить, что его слова меня удивили. Это было бы слишком слабо сказано. Они меня совершенно потрясли.

Ну, подумайте сами. Я близко знал старого сыча добрых пятнадцать лет, и в отрочестве, и потом, когда вырос, и ни разу за все это время он ни намеком не дал мне понять, что мое общество для него хоть сколько-нибудь привлекательно. Я бы даже сказал, что в большинстве случаев при общении со мной он всячески подчеркивал обратное. Я уже упоминал эпизод с арапником. Но за эти годы имели место и другие происшествия подобного рода.

Мне кажется, я достаточно ясно дал вам понять, что за все времена Природа произвела на свет немного таких твердокаменных людей, как этот грозный Персиваль, лорд Уорплесдон. Закаленные капитаны дальнего плавания, привыкшие без малейшего трепета смотреть в глаза штормам в океане, начинали дрожать, как бланманже, будучи призваны пред его очи и спрошены, какого черта они не положили — или, наоборот, положили — руль на борт и какого дьявола выкатили — или не выкатили — бочку на ют, когда последний раз ходили в плавание на шхуне, принадлежащей его компании? Ухватками он сильно напоминал каймановую черепаху особенно раздражительного норова, и всегда чудилось, что у него вот-вот поползет пена изо рта.

Тем не менее этот старый свояк сейчас взирал на меня, если присмотреться сквозь усы, не только почти по-человечески, но даже просто приветливо. И похоже, совсем не испытывал общепринятых мучений, которые обычно вызывает у людей один вид Бертрама Вустера.

— Кого? Меня? — слабым голосом переспросил я, пораженный до такой степени, что даже облокотился на глобус.

— Да, тебя. Вот именно. Не выпьешь ли рюмку, Берти?

Я пролепетал что-то такое, что, мол, пить еще рановато, но он отвел мои возражения, сказав:

— Никогда не рановато пропустить рюмочку, если только что брел по щиколотку в чертовых Фитлуортах. Я вышел на прогулку с сигарой и шагал, погрузившись в размышления на важные темы личного характера, как вдруг моя нога вошла во что-то раскисшее, и это оказался он, затаился в высокой траве у пруда, словно полевая мышь или еще какая-нибудь ужасная тварь. Будь у меня слабое сердце, тут бы мне и конец пришел.

Мысленно я оплакивал Боко. Нетрудно было представить себе, что произошло. Прокравшись к кабинетному окну, бедняга, должно быть, услышал шаги дяди Перси и запрятался в траве, не чая, не гадая, что минуту спустя огромный башмак опустится на некую мягкую часть его организма, как можно было понять из упоминания «чего-то раскисшего». Каково ему было, страшно подумать. А каково было дяде Перси! Получилась одна из тех ситуаций, когда жалко обе стороны: и ту, что исполняла заглавную роль, и ту, что шла под номером вторым.

— Фитлуорт! — Дядя посмотрел на меня с укоризной. — Твой приятель, а?

— Да, друг детства.

— Надо осмотрительнее выбирать друзей, — произнес он наставительно, сделав первый шаг в сторону от только что проявленной необычной благосклонности.

Тут-то, наверное, мне и надо было выступить с горячей речью в защиту Боко, оттенить его положительные черты. Но я не мог припомнить ни одной, поэтому промолчал. А дядя продолжал развивать свою мысль:

— Ну да ладно. Бог с ним. Мои садовнические силы в настоящий момент выдворяют его из наших пределов, им дан твердый приказ при малейших признаках сопротивления всадить ему вилы в седалище. Можно надеяться, что впредь он будет появляться здесь существенно реже. И клянусь, именно это требуется «Бампли-Холлу», чтобы быть настоящим раем на земле: поменьше Фитлуортов и получше качеством! Возьми сигару, Берти.

— Да нет, спасибо, не надо.

— Вздор. Не понимаю я такого непоследовательного отношения к моим сигарам. Когда я запрещаю, ты их берешь и куришь — помнишь арапник, а? хе-хе, — а когда я предлагаю тебе закурить, ты отказываешься. Глупости все это. Суй эту штуковину в свою пасть, негодник, — заключил он и вытащил из коробки длинную, как торпеда, сигару. — И чтобы я больше не слышал от тебя никаких «спасибо, не надо». Я хочу, чтобы ты чувствовал себя раскованно и уютно, потому что мне нужно посоветоваться с тобой по важному вопросу. Давайте сюда, Мэйпл.

Я забыл упомянуть, что еще раньше, при словах: «Никогда не рановато пропустить рюмочку», дядя надавил кнопку звонка, вследствие чего явился дворецкий и выслушал распоряжения. И вот теперь он снова возник, неся в руках полбутылки из старейших запасов. Тароватым жестом раскупоривая вино, дядя Перси продолжал рассуждать:

— Н-да, бог с ним, с Фитлуортом. — Он протянул мне бокал с драгоценной влагой. — Изгоним его из наших мыслей. Мне надо обсудить с тобой другие вещи. И прежде всего… Твое здоровье, Берти.

— И ваше, — слабым голосом ответил я.

— Успешных преступлений.

— Обдери вам нос, — не совсем опомнившись, отозвался я.

— Песок тебе в глаз, — не полез за словом в карман этот неузнаваемый свойственник. — Да, так прежде всего, — продолжал он, торопливо опрокинув в глотку полный бокал, — я хочу выразить восхищение достойным и великолепным поступком, который ты сейчас только совершил на аллее. Я видел Эдвина, и он сообщил мне, что ты дал ему пинка в зад. Я уже не один год мечтаю это сделать, но все не могу решиться.