Раднесь - [39]

— А чего такого-то? Ну уничтожили трёх вредных тварей…

— Ты понимаешь, что вы нарушили Равновесие миров?! В этом и в том мире — всё сбалансировано, понимаешь? И если хоть чуточку там наследить, можно вызвать необратимые последствия, которые даже себе представить невозможно!

— Да что ты такое говоришь-то?! Какое ещё равновесие? Мы всего-то трёх уп… ну, этих, чертей распылили в тонкий мир из приграничья.

— Всего-то?! Трёх?! — Василий схватился за голову. — Твою мать! Ты не понимаешь, да? Какой ты говоришь это год был?

— Ну примерно 1840-й.

— Ты понимаешь, что почти двести лет прошло?! — Артём кивнул. — А ты знаешь, что в приграничье действуют законы обоих миров? Вместе с законами тонкого мира там существует пространственно-временной континуум, свойственный нашему обычному миру?

Старику не хватило воздуха, и он на мгновение замолк. Артём кажется начинал понимать, и поэтому простое удивление на неожиданную реакцию Василия на его рассказ стало превращаться в недоумение и тревогу о том, что возможно он натворил что-то ужасное.

— За это время — почти двести лет — что могли совершить три чёрта в приграничье, понимаешь, нет? Это существа вечные, а в параметрах тонкого мира, где времени нет как такого, что означает отсутствие этих существ? Слушай, умник, ты хоть слыхал об эффекте бабочки?

Артём знал, что такое эффект бабочки, и соответствующую книжку Рея Брэдбери читал в юности. Сопоставив тот факт, что упыри, или по терминологии старика Василия черти, существуют по вполне нашим законам пространственно-временного континуума, с тем, что три представителя этого мерзкого племени вот уже почти двести лет не пакостят в приграничье благодаря стараниям шамана Ивана, ну и в некоторой степени и своему участию, Артём вдруг понял, что последствия этих событий должны быть более значительными, чем он предполагал ранее. За это время три чёрта могли столько всего натворить, что и в уме не укладывается. Но ведь это хорошо! Артём был согласен с тем, что не до конца осознавал последствия своих и Ивана поступков, но совершенно не понимал беспокойство старика Василия.

— Ну и хорошо, что их не стало! Ты бы видел до чего они мерзкие! — в голосе Артёма зазвучали истерические нотки.

— Мерзкие?! Хорошо, что их не стало?! — вопил старик, хватаясь за голову. — Идиоты! Что вы наделали?!

Дело в том, что их — Артёма с Хоза Леем — вмешательство в дела приграничья привело к нарушению равновесия, и теперь баланс сил сместился в светлую сторону спектра.

— Вот почему ты выскочил из инициации весь такой искрящийся! — продолжал орать Василий. — А я-то старый дурень думал, что ты особенный какой-нибудь! Ты понимаешь, что, прибив чёрных, ты поэтому стал весь такой белый и пушистый?!

Артём повесил голову.

— Теперь ты и дружок твой узкоглазый будете до конца дней своих отдуваться за то, что чертей замочили! Шаман-то ладно — он уж умер давным-давно, а ты?! Тебе-то ещё жить да жить!

— Что меня ждёт? — глухо выдавил из себя Артём.

— А ждёт тебя вот что, — уже спокойно стал говорить Василий. — Таких белых и пушистых нигде не любят, ибо все люди тянутся к серому цвету, чтоб не выделяться. Всякое крайнее положение спектра накладывает большую ответственность, никому это не нравится. Тебя будут все ненавидеть. Все будут стараться напакостить тебе, у каждого на твоём пути будет возникать непреодолимое желание обмануть, подставить, поиздеваться над тобой, да просто дать тебе в морду. И если ты будешь отвечать тем же — бить, ругать, обманывать — ты постепенно посереешь, станешь как бы нормальным. Тогда от тебя отстанут.

— А если я не хочу людям причинять зло?

— Тогда ты будешь мучиться всю жизнь. И, боюсь, недолго… проживёшь. Выбирай!

Артём банально струсил, как тот заяц побежал, куда глаза глядят. Тяжелее всего было расставаться с родителями. Видеть перемены в их отношении к нему было невыносимо. Пришлось также уволиться с работы, издевательства коллег, придирки начальства насмешки студентов — всё это было ужасно. Но самое тяжёлое было то, что Артём каждого, кто встречался ему на пути, видел насквозь, все тайны души были для него как на ладони. Видеть это и чувствовать всем телом было невыносимо.

Поначалу Артём скрывался у себя дома, но иногда выходить всё же надо было, хотя бы в магазин за едой. Его постоянно обсчитывали, дерзили, открыто унижали. В скором времени получилось так, что его выгнали из квартиры, он долго не платил за неё, этим воспользовались мошенники, подстроили так, что квартиру пришлось отдать за долги. За помощью обратиться было не к кому — никто не хотел помогать изгою. Поскитавшись по знакомым некоторое время, Артёму удалось устроиться на работу дворником в одной школе на окраине города, в которой ему выделили угол под пожарной лестницей. Директор школы — немолодая женщина — согласилась принять Артёма на работу, потому что она была очень добрая и сердобольная. Артём впервые за много времени с удивлением увидел человека с ярко белого цвета аурой, её душа не таила никаких отрицательных свойств, с ней было легко и просто, а она в свою очередь не испытывала никаких отрицательных эмоций в отношении молодого скитальца, готового на любую работу ради самого скромного крова и минимальных денег.