Раднесь - [38]

— Тогда более-менее становится понятно, что ты последнее время сам не свой. Наверное, твоё состояние как минимум жутким можно назвать.

— Вот только сейчас я смог совладать хоть как-то со своими новыми ощущениями. Но всё равно потряхивает меня не по-детски.

— Расскажи хоть вкратце, что с тобой было во время инициации!

— Начнём с того, что ты меня закинул в тело моего предка — вогульского то бишь мансийского шамана по прозвищу Хоза Лей, что переводится как Волк, крещёный, правда, с именем Иван.

— Не понял, а ты как это всё узнал-то?

— Вот именно! Не понял он! Он — шаман, понимаешь?! «Видящий», очень сильный медиум. Да ещё и отдалённый предок мой, я в прошлое попал, в девятнадцатый, мать его, век!

— Ты с ним общался что ли?

— Не то слово, общался! Я с ним месяц прожил в глухой зауральской тайге в ветхой хижине, и… О, да! Мы с ним общались, разговаривали, то есть он меня «слышал», ну я и его понимал. А что ещё нам было делать? За сотни километров ни одной живой души, за окном снежище, ветрище. Хоть дело и весной было, но на севере, ты должен знать, это лишь календарный термин. По ощущениям не отличить от зимы.

— Это удивительно! Мало того, что ты нашёл контакт с человеком, в которого вселился, ты ещё прожил с ним целый месяц! В моём случае вся инициация прошла в течение максимум суток! Не говоря уж о том, чтобы разговаривать с хозяином тела. Об этом и речи не могло быть!

— Да уж. Я к такому повороту событий не был готов, пришлось импровизировать, — болезненно ухмыльнулся Артём.

— Ты говоришь, тебе удалось выяснить, что это твой предок?

— Ну да. И не только он, кстати.

— Поразительно! Какое сильное родовое энергетическое притяжение, хм… Артём, ты говоришь, этот шаман, как его там…

— Хоза Лей.

— Ну да, да, он самый. Он же манси, так? Выходит, ты тоже манси?

— Выходит, да. В какой-то степени. Моя прапрапрабабка была вогулка, я это от своего деда узнал давно уже.

— Чувствовал я, что с тобой будет непросто! Чёрт побери, — выругался старик, но потом взял себя в руки, видимо любопытство взяло верх. — Послушай, парень, с тобой произошли очень необычные, странные вещи.

— Действительно, а я-то думал ерунда какая-то, как в магазин за хлебом сходил…

— Не смешно, — мягко прервал Артёма старик. — Всё это очень серьёзно… для тебя. Ну а мне до жути интересно, так что давай поподробнее. Расскажи всё, что с тобой произошло по порядку.

Тонкая энергетическая сеть, как куполом накрывающая пространство вокруг Артёма, немного заколыхалась и напряглась. Молодой человек остановился и стал всматриваться в направлении сигнала тревоги, поступающего от сети. Впереди, в метрах ста пряталось живое существо размером значительно больше какого-нибудь насекомого или мелкой птички, так можно было интерпретировать поступивший импульс. Места уже здесь были довольно дикие, хоть и относительно недалеко от города, но в зауральской тайге природа и поныне почти не замечает присутствие человеческой деятельности, уступая лишь неширокую полоску вокруг городских построек. Всё также стрекотали разгорячённые полуденной жарой кузнечики, деловито жужжали пчёлы, неистово тренькали птицы. Однако, невдалеке явственно ощущалось что-то живое и тёплое, нечто выделявшееся на общем фоне мелкой возни. Оно отчаянно трусило, но пока не двигалось, замерев от страха, но и с любопытством ожидая приближения человека. Артём, сначала немного вздрогнув, скорее просто от неожиданности, чем от испуга, через тонкий мир потянулся к источнику живой энергии. Заяц! Довольно крупный комок серо-коричневого меха, уютно устроившись в придорожных кустах после ночных приключений, внимательно вдыхал запах приближающегося человека.

— Гав! — отчётливо и негромко произнёс Артём и ухмыльнулся.

Заяц вскинулся, перепрыгнул куст и дал стрекача в лесную глушь. Трусливое бегство лесного попрыгунчика навело Артёма на печальные воспоминания с новой силой. Невольно он сравнил свои поступки недавнего времени с поведением косого трусишки.

Дед Василий благосклонно слушал сбивчивый рассказ Артёма, который к тому же был весьма слаб после произошедших перемен с его телом. Хмыкал, иногда делал вид, что удивлён, стараясь не показывать, что ему на самом деле безумно скучно слушать про то, как холодно в мартовской тайге и что кушает на ужин простой вогульский шаман образца XIX века. Но, когда Артём дошёл в своём подробном повествовании до схватки с упырями за жизнь старого предводителя вогулов, старик встрепенулся, весь напрягшись, стал внимательно вслушиваться.

— Вы чертей распылили?! — вдруг вскрикнул Василий, даже привстав от изумления.

— Ты о чём, дед? Каких чертей? Я ж тебе говорю — три упыря, ну, так их Иван называл.

— Ты что, не понимаешь?! Какие к лешему упыри? Это черти! Ну так в обиходе зовут субстанции приграничного мира. Их нельзя было трогать!

— Это почему так?

— Ты что не понимаешь?! Ах, да, ну, ты и не должен был понимать. Но этот, шаман-то! Он-то куда полез, бестия узкоглазая?!

— Так они ему не давали вождя вогульского лечить! — стал как бы оправдываться Артём, почуяв по встревоженному тону старика неладное.

— К чёрту вождя! Ну вот именно, к чёрту! Значит оно так и надо было! Артём, да ты вообще понимаешь, что вы наделали?