Раднесь - [32]

— Нет, — прохрипел вождь и снова зашёлся в кашле.

— Вот видишь! Ты ещё борешься, ты ещё можешь всё исправить, Килим! И это обязательно произойдёт, потому что здесь я!

— Хорошо, — блеснув глазами, прошелестел вождь, снова захлебнувшись кашлем, — делай, что должен, спаси нас. Я буду бороться вместе с тобой, мудрый шаман.

— Отлично! Тогда приготовься. Всё произойдёт прямо сейчас, и ты уснёшь. Во сне к тебе вернутся силы. Но для народа твоего этого будет казаться недостаточным, поэтому я прикажу им ночью подготовить мне большой шаманский костёр, я должен буду провести для них шаманский ритуал. Это никак не повлияет на твоё выздоровление, но им это важно для воодушевления и для того, чтобы поверить в свои возможности одолеть врага под эгидой могущественного шамана. Пусть это останется между нами, лишь ты должен про это знать, договорились?

Чуткий слух Ивана уловил едва различимое шевеление за ковром в женской части чума. Он насторожился, там определённо кто-то был, более того, этот кто-то их слышал, но разбираться не было времени, да и желания. Шаман не стал придавать значения тому факту, что их разговор подслушивали.

На вопрос Ивана Килим-ойка лишь кивнул, силы были на исходе, а Иван, отбросив все сомнения и лишние мысли, вздохнул: «Ну что, начали?!», и вошёл в транс, сильно сжав металлические сердечки-амулеты обеими ладонями.

Благодаря амулетам сознание Ивана прямо-таки ворвалось в потусторонний мир, озарив оранжевым солнечным сиянием обычно серую мглу тонкого мира, представляющего собой бесформенную плазму из пространства-времени. Справа и слева яркими огоньками сияли амулеты. Тонкий мир по обыкновению стал затягивать Ивана в бесконечно мягкую круговерть теней и вспышек, но он усилием воли остановил себя в текущем моменте, и огляделся вокруг оттуда на наш мир. Послушный воли шамана тонкий мир сформировал понятия пространства-времени в координатах обычного нашего мира. Иван будто бы вернулся в своё тело в обычном мире, но всё было призрачно и зыбко, всё равно что он попал в схематические наброски действительности, выполненные карандашом. Сознанию стало труднее перемещаться, если это вообще можно назвать перемещением, но зато воля человека максимально сблизила оба мира друг с другом так, что законы одного мира могли создавать влияние в другом. Теперь в этом пограничном состоянии шаману надо было найти направления, которые согласованы с Путём Предназначения, так как иначе можно было увязнуть в клейкой атмосфере бытия и небытия. Механизм Предназначения Ивану был непонятен, сути происходящего он не понимал, но мог с лёгкостью определить куда можно двигаться, а куда нет. Это было похоже на то, как во сне бывает трудно сделать то или иное движение, и напротив, другие движения во сне бывают легки и непринуждённы. Ближе всего по ощущениям движения в соответствии с Предназначением в пограничном мире к снам, в которых мы летаем.

В паре шагов от него бесформенной кучей ощущалось тело хона Килима. Где-то внутри этой кучи мерцало его тонкое тело, что было понятно по тому, как прорывались светлые всполохи сквозь щели бесформенной материи, что являло собой тело вождя в пограничном состоянии миров. Это мерцание успокоило шамана, так как тонкое тело или, если выражаться более привычным языком, душа не выбралась из тела, и похоже, что и не собиралась. Поэтому устраивать разборки с душой не надо было, довольно было только поправить тело, что сильно экономило силы шамана. Он приблизился к вождю, опять же усилием воли придал бесформенной куче форму, привычную для восприятия в нашем мире, нашёл лёгкие, трахею, бронхи. Болезнь представлялась в виде ошмётков чёрной грязи в этих органах, по сути весь процесс лечения для шамана представлял собой очищение от этой грязи с помощью лучистой энергии, исходившей от его тонкого тела. Иван направил лучики от себя к Килиму, которые чем ближе достигали плоть, тем сильнее дробились, и в конце концов опутали полностью искрящимся светом, проникнув в каждую альвеолу, в каждый капилляр.

В этот момент Иван почувствовал какое-то шевеление внутри исцеляемого организма. Как будто нечто в немом вопросе оторвалось от Килима и уставилось на целителя. В следующее мгновение процесс очищения от болезнетворной грязи был грубо прерван, и между шаманом и телом вождя возникли три пульсирующие тени.

«Ты кто-о-о?!» — противным шелестом отозвалась одна из теней.

«Чего лезешь сюда?!» — почти одновременно отозвалась вторая тень.

«Убирайся отсюда!» — угрожающе рявкнула третья.

«Упыри?! А вы что здесь делаете?!»

«Не твоего ума дела. Прочь отсюда!»

«Я — шаман на Пути Предназначения! И это вы сейчас оставите в покое старика, а иначе…»

«Ой, а то что? Это наша добыча, и никакой человечишка нам ею воспользоваться не помешает!»

«Послушайте, я последний раз предупреждаю. Убирайтесь!»

Иван понимал, что будет схватка. Он и раньше пересекался с упырями — так он прозвал чёрных существ, которые обитали в приграничье тонкого мира, которые как падальщики набрасывались на готовящиеся отойти в тонкий мир души, измождённые болезнями или лишениями в земной жизни. Каждое существо в тонком мире черпает энергию именно той волны, того оттенка, из которых и само состоит: светлые питаются светлой энергией, исходящей от живых существ в радости, удовольствии и благости, тёмные — соответственно тёмной энергией, выделяемой ненавистью, завистью, алчностью, трусостью и так далее. Но эти, упыри, научившись перемещаться в приграничье, питаются самой душой, той субстанцией, из которой она состоит. От этого светло-искрящаяся сущность тонкого тела становится чёрно-грязной, и добавляется к тому, из чего эти упыри и состоят. Раньше он их просто обходил стороной, и Иван благодарил Бога каждый раз, когда их пути в очередной раз не пересекались. Но несколько раз, набравшись смелости, наблюдал за ними исподтишка, незаметно изучая их повадки, как будто предчувствуя, что когда-нибудь ему придётся с ними столкнуться, и встреча эта не сулила ничего доброго. Упыри были упрямые, жадные, ненавидели всё и вся, нападали небольшими группами, двигались в приграничье ловко и стремительно, у них не было ограничений по перемещению, как у Ивана, который мог пользоваться только возможностями Предназначения.