Радиус взрыва неизвестен - [7]
Косясь на закрытые двери кабинета Коночкина, Чащин шмыгнул в каморку фоторепортера.
Фоторепортер брезгливо просматривал очередную серию снимков. Все стахановцы были на одно лицо, каждый стоял у своего станка, но станки были тоже на одно лицо, и Гущин никак не мог вспомнить, кого же изображает тот или другой снимок. А надо было сдать в номер портреты передовиков вагонного завода, которые как раз и находились на этой злополучной пленке.
Появление Чащина было так неожиданно, что Гущин даже вздрогнул, — не секретарь ли редакции товарищ Бой-Ударов врывается к нему за снимками? Их пора отдавать в цинкографию, а как отыскать три нужных из тридцати шести похожих? И Гущин клял себя за то, что до сих пор не удосужился изобрести какой-нибудь фотоэлемент, который записывал бы фамилии прямо на снимке. Блокнот, в котором Гущин отметил порядковые номера кадров, он по рассеянности потерял. Ехать на завод снова и переснимать портреты было поздно. А тут еще этот неудачливый приятель…
— Ну, что тебе? — довольно невежливо спросил Гущин.
— Ты только послушай, какой материал я отыскал! — восторженно возопил Чащин. — Ты только послушай! Мы идем в этот Мылотрест, или Мельтрест, или Мясотрест, производим тщательное расследование, затем даем статью на подвал. Нет, мы дадим полный стояк на три колонки на вторую полосу! — поправился он. — И вмонтируем в стояк портреты этих разгильдяев руководителей! Ты слышишь! Это же будет фурор!
— Да, да, фурор, фураж и фужер! — машинально ответил Гущин, соображая, как же ему быть со сдачей снимков.
— А ты не смейся! — обиделся Чащин. — Ты только представь: мы описываем главу учреждения и тут же даем его портрет — пожалуйста, полюбуйтесь на разгильдяя, который не бережет государственные средства. Далее описываем визит к его заместителю, а пониже смотрите: вот и он сам в натуральную величину! Затем интервью со вторым заместителем — и его персона также изображена со всеми атрибутами. Ты только послушай, в этом комбинате, кроме начальника, восемь замов, двенадцать завов, шестьдесят два других руководящих работника, а прямым производством занимаются всего шестнадцать человек! Это же бомба! Фугас! Пожар!
— Что же, ты всех семьдесят, или сколько их там есть этих канцеляристов, и дашь на снимках? — ядовито спросил фоторепортер, но Чащин уже видел, что сама идея его заинтересовала.
— Зачем же? Мы дадим только начальство. А остальное я уж в тексте изображу…
— И ты думаешь, что Иван Иванович это напечатает?
— Конечно! — снова распаляясь, воскликнул Чащин. — Кто же откажется от такого материала?
— Держи карман шире! — скептически заметил Гущин. — Без редактора он на это не пойдет.
— А мы подождем редактора…
— Да я же говорил, что он только через месяц вернется!
— А мы к нему в санаторий съездим! Да что ты меня отговариваешь? — вдруг возмутился Чащин. — Не хочешь — не надо! Я все равно напишу!
— Да разве я что говорю? Я только думаю…
— И думать нечего! Надо делать!
Тут Чащин, страшно рассерженный на приятеля, повернулся к двери, но Гущин ухватил его за фалды и втащил снова в свою пропахшую кислотами комнатушку, лихорадочно бормоча:
— Да не торопись ты, эк какой ты быстрый! Подожди, я сейчас снимки сдам!
Тут он выстриг ножницами наугад три негатива из пленки и принялся прилаживать их для увеличения. Выключив свет, он поколдовал немного, сунул отпечатки из-под увеличителя в проявитель и принялся покачивать ванночку, приговаривая:
— Ну, эти, я думаю, сойдут! Ну да, сойдут! Смотри ты, как живые получились…
Пока он хвалил себя, Чащин с ужасом смотрел на черные лица и фигуры, которых не узнали бы и сами пострадавшие от руки фоторепортера. Когда Гущин, вполне довольный, сунул снимки в фиксаж, Чащин, заикаясь, спросил:
— Ты так в-всегда и р-работаешь?
— А как же еще? — удивился Гущин.
— И все довольны?
— Тьфу, типун тебе на язык! — рассердился Гущин. — Мне эти снимки сегодня сдавать в печать!
— Н-нет, — все еще заикаясь, но более твердым голосом сказал Чащин. — Ты с-со мной не станешь работать над этим м-материалом! Я н-не хочу, чтобы меня привлекли к уголовной ответственности!
— Да ты с ума сошел! — завопил Гущин. — Это же рядовые снимки! Кто на них смотрит? А этих твоих героев я так разукрашу, что на них на улице будут пальцами показывать.
— Во-от так же разукрасишь, к-как этих? — с испугом спросил Чащин, глядя, как Гущин привычно сушит снимки спиртом и накатывает на стекло. — Тут же не разберешь даже, мужчины сняты или женщины!
— А им не замуж выходить и у нас не «Брачная газета», чтобы делать им рекламу. Это положительные герои, а положительные герои должны быть типичными, то есть похожими на каждого другого человека. А что тут непохожего? Головы есть? Есть. Руки-ноги есть? Есть. Чего же еще тебе надо? Ты посмотри номера газеты, все снимки одинаковы! А однако никто до сих пор не жаловался! Тьфу, тьфу, тьфу! — трижды сплюнул он через левое плечо. Однако изумленное лицо Чащина все еще тревожило его, и он, закончив свое колдовство над снимками, дружелюбно сказал: — Да ты не волнуйся, право! Ну хочешь, мы вместе сделаем те снимки! И если что, я сейчас же пересниму!
Николай Александрович Асанов печатается с конца двадцатых годов. Будучи рабочим Чусовского металлургического завода на Урале, он начал свой путь рабкором газеты. Первые стихи и очерки писателя появились в 1927 году.Н. Асанов — автор крупных произведений: его перу принадлежат романы «Волшебный камень», «Ветер с моря», «Электрический остров». Все эти произведения посвящены нашим современникам.В последние годы Н. Асанов начал работать в жанре короткой повести.Острый сюжет, глубокое психологическое проникновение в образ современника характерны для новых повестей писателя.Повести, объединенные в сборнике «Огненная дуга», посвящены военным разведчикам, их героической и необходимой работе.
Несколько лет назад английская разведка высадила с морского судна на территорию Советского Союза группу своих шпионов. Английские разведчики были убеждены, что они выполнят ряд заданий.Два года шпионы жили на советской земле. Англичане праздновали победу. Еще бы, они доказали, что английская разведывательная служба по-прежнему является лучшей в мире!..В романе «Янтарное море» рассказывается подлинная история провала этой английской шпионской акции. Люди, избравшие своей профессией борьбу со шпионажем, участвовавшие в этой затянувшейся операции, живы и сегодня.
Во второй книге романа «Чайки возвращаются к берегу» рассказывается о пребывании советского разведчика Викторса Вэтры в самом пекле английской разведки в Лондоне. Викторс Вэтра — Лидумс-Казимир становится «советником по восточным вопросам» при отделе «Норд» английской разведки.Ему удалось раскрыть пути проникновения английских шпионов в Советский Союз и контролировать их.Роман написан на документальной основе.
Однотомник избранных произведений советского писателя Николая Асанова (1906—1974) представлен романом «Волшебный камень» и повестью «Открыватели дорог», примыкающей к нему как по географии, так и по характеру материала. События этих произведений происходят преимущественно на Северном Урале, герои их — открыватели дорог в неизведанное, люди драматических судеб, твердых характеров, возвышенных идеалов.
В конце пятидесятых годов англо-американские разведывательные центры забросили в СССР группу шпионов. Руководители зарубежных радиоцентров считали, что переброска прошла удачно, и тогда по открытому пути в Советский Союз в течение нескольких лет пробирались хорошо обученные резиденты.О работе советских разведчиков, сумевших обезвредить опасных пришельцев и даже проникнуть в английский разведцентр, и рассказывается в первой книге романа.
Книгу известного советского писателя Н. Асанова составляют три повести.В первой из них — «Катастрофа отменяется» — рассказывается об обвале в горах Памира, грозившем катастрофой наводнения в одной долине и засухой — в другой.Повести «Генерал Мусаев» и «Свет в затемненном мире» посвящены событиям на фронтах Великой Отечественной войны в последний ее период.
В сборник рассказов «Синагога и улица» Хаима Граде, одного из крупнейших прозаиков XX века, писавших на идише, входят четыре произведения о жизни еврейской общины Вильнюса в период между мировыми войнами. Рассказ «Деды и внуки» повествует о том, как Тора и ее изучение связывали разные поколения евреев и как под действием убыстряющегося времени эта связь постепенно истончалась. «Двор Лейбы-Лейзера» — рассказ о столкновении и борьбе в соседских, родственных и религиозных взаимоотношениях людей различных взглядов на Тору — как на запрет и как на благословение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.