Radiohead. Present Tense. История группы в хрониках культовых медиа - [8]

А как насчет строчки из Faithless «I can’t put the needle in»[18] – у вас хоть раз было желание, когда становилось совсем плохо, попробовать тяжелые наркотики? Или же это просто заигрывание с образом героина?

– Я не настолько претенциозен, чтобы играть в Курта Кобейна. – Он даже вздрагивает. – Это фраза скорее о желании отомстить людям, сделать какую-нибудь гадость.

Сегодня вы представили Yes I Am (песня вышла на обратной стороне сингла Creep) словами «Посвящается всем людям, которые срали на нас». Почему вы так сказали?

– Это просто… Песня о том ощущении, которое появляется, когда ты долго был никому не нужным аутсайдером, а потом вдруг все начинают с тобой разговаривать очень вежливо. А ты такой: «Да идите вы в жопу», – рычит он, на мгновение демонстрируя себя настоящего.

Вот еще немного из того, что удалось узнать в такие мгновения. Том родился в Шотландии двадцать пять лет назад (сегодня, в день барной исповеди, у него день рождения, и Эд и Колин подарили ему книгу ведущего интеллектуала-диссидента Ноама Хомского), а в Оксфорд переехал в семь лет. Детство у него было нормальное, но школу он ненавидел. («Это было настоящее чистилище, – вспоминает он. – В этой школе всячески поддерживали все худшие аспекты британского среднего класса: снобизм, нетолерантность и глупость, характерную для правых партий».)

После мучительного неудачного романа («Смотрели фильм «Кто боится Вирджинии Вулф»? Вот примерно так все было года полтора, мы постоянно ссорились при всех») Том поступил в Эксетерский университет, где изучал английский язык и изящные искусства, побрился налысо, начал работать диджеем и обнаружил опасную привязанность к выпивке («Я однажды чуть не умер от отравления алкоголем, – он даже вздрагивает от воспоминаний. – Ненадолго сорвался с катушек»).

Том не говорит, было ли ему когда-либо так плохо, чтобы задуматься о самоубийстве («Может быть, покончил бы с собой, может быть, и нет», – смеется он). Но соглашается с моей теорией, что Creep – это точная противоположность I Wanna Be Adored группы Stone Roses. Первая песня написана с позиций жалости к себе, вторая – с высокомерных, но обе они основаны на эгоцентричности, граничащей с нарциссизмом.

Creep скорее можно назвать I Wanna Be Abhorred («Хочу, чтобы меня презирали»), правильно?

– Да, определенно. – Том вновь быстро соглашается, но подробнее объяснять не хочет. – Она о… [пауза] о симпатии… [еще более долгая пауза] Это все очень сложно. Если, э-э-э… Да, наверное. М-м-м… [очень долгая пауза] Как только я скажу это, все жутко разозлятся. Думаю, дело в том, что… [пауза, длящаяся несколько столетий] какая-то часть меня всегда ищет человека, который повернется ко мне, купит мне выпить, обнимет и скажет: «Все в порядке», – наконец говорит он, нарушая гнетущую тишину. – Потому что я могу очень легко сорваться. Я могу несколько дней ни с кем не говорить.

Меня самого поражает, что я все еще занимаюсь этим. Я хочу быть один, но еще я хочу, чтобы люди меня замечали – и все это одновременно. Я не могу с этим ничего сделать.

Есть книга, называется «Голодная дорога», там за героем постоянно следуют какие-то силы и тянут его за собой – вот так я себя и чувствую.

Том продолжает раскрывать душу и опровергать теорию «коммерческий успех + признание публики = эмоциональная стабильность».

– Звучит как-то по-дурацки. Если бы я был художником, то сказал бы что-нибудь типа: «Ух ты, это здорово!» Но это поп-музыка, а в поп-музыке такие вещи не говорят.

Говорят, – если вы Radiohead. Говорят, – если вы Том Э. Йорк. Говорят, – если вы один из денди Гринвудов.

Джонни двадцать один год, Колину двадцать пять. Их отец умер, когда они были маленькими, и матери пришлось одной воспитывать двух непослушных сыновей.

– Она думала, что Джонни пытаются похитить силы зла, – признался Колин на следующий день после концерта на Род-Айленде, куря одну за другой сигареты Camel в гастрольном автобусе, припаркованном возле «Авалона», концертного зала в Бостоне. – Немного отошла она только после того, как увидела нас на Top of the Pops. Хотя она все равно считает, что все, кто выступают в этой программе, сумасшедшие наркоманы. На самом деле она счастлива только тогда, когда беспокоится. Это очень по-«радиохэдовски». Мы все беспокойные ребята. Даже когда беспокоиться на самом деле не о чем.

Джонни бросил Оксфордский политехнический институт после первого же семестра, чтобы сосредоточиться на музыке. Он главный музыкальный гений Radiohead; если Том – Бретт Андерсон, то его можно назвать Бернардом Батлером. Уже в школе он был настоящим вундеркиндом, играл на альте в оркестре Университета Темз Вэлли, а потом, как только собралась группа, стал тусоваться с Колином и компанией. Вскоре все пятеро музыкантов поселились в одном доме в Оксфорде, как The Monkees.

– Нет-нет, как The Banana Splits! – поправляет Джонни, выходя со мной на палящую жару бабьего лета на тротуар возле «Авалона».

– Кто из нас был «отцовской фигурой»? Никаких патриархов! Мы все были матерями.

Я спрашиваю Джонни, считает ли он, что Radiohead добились в Штатах успеха намного быстрее Suede, потому что последние любят дразнить аудиторию, а американцы с недоверием относятся к любой двусмысленности.