Радимир - [8]

Дверь распахивается.

— Антон, привет! Принес новые шедевры?

У «близнецов» сегодня хорошее настроение. Выгружают из пакетов в ящик стола бутылки с пивом и пакетики с чипсами. Смущенно оправдываются:

— Извини, что угоститься не предлагаем. Официально в офисе запрещено «употреблять», но нам до ночи сидеть, можно и расслабиться… Шеф сегодня из столицы звонил — торопит со сдачей сайта. Так что, в его отсутствие, мы твои начальники!

Я равнодушно пожимаю плечами — начальники так начальники. В принципе Хосе Мануэль все уже утвердил. Раскрываю папку с эскизами. Ребята быстро пробегают глазами мои рисунки. Столь беглое знакомство, которое постороннему может показаться пренебрежительным, меня ничуть не смущает. По себе знаю, что когда долго работаешь с визуальной информацией, то достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы оценить работу коллеги. Вглядываться в детали нет смысла. Главное — общее впечатление, баланс, гармония целого. Если что-то ее нарушает — диссонанс чувствуешь сразу.

— Сексуальные у тебя красотки! — завистливо бросает мне Герман, — С кого срисовываешь?

Для меня это комплимент. Я долго мучился, прежде чем нащупал нужный стиль, и из-под моего карандаша выпорхнул роботоподобный женский организм — смесь горячей человеческой сексуальности и холодной красоты машинного дизайна. Ход простой, даже примитивный, но сработало. На первом же просмотре Хосе Мануэль удивленно вздернул черные брови и, словно похлопав меня по плечу, сказал: «Вы, Антон, молодец. С первого раза поняли, что я от вас хочу!»

Герман продолжает вопросительно и уважительно на меня поглядывать. Отвечаю с легкой усмешкой:

— Ни с кого не срисовываю. Просто анатомию хорошо знаю. А рядом с такими фотографиями, — я киваю на папку с работами Хегенса, — Любая уродина красавицей покажется.

— Ну, если б не такие, как он, ты бы может и анатомию не так хорошо знал, — парирует Герман.

— Возможно, — соглашаюсь я, — Но лично я больше привык по гипсовым слепкам ориентироваться, а не по трупам. Я не гиена, падалью не питаюсь.

— Ты только это нашему фотографу не говори, а то он у нас шибко обидчивый. Подобные заявления он болезненно воспринимает. Ему на всякое смотреть приходится, причем вживую, если так можно сказать по отношению к его объектам… Раньше в криминалистике работал, так что нервишки малость расшатаны. Но свое дело знает. Могу показать подборочку, — хитро подмигивает мне Герман.

— Да нет, спасибо. На сегодня мне уже хватит.

Глава четвертая

Просыпаюсь и радуюсь, что вчера почти не пил. Голова ясная и желудок в порядке. Анька еще спит. Заботливо прикрываю ее одеялом, встаю и тихо выскальзываю из спальни. Посреди комнаты стол с остатками вчерашнего пиршества. В два часа ночи, когда гости наконец-то разошлись, сил мыть посуду уже не было. Совместили сразу два праздника — наше новоселье и международный женский день. На журнальном столике в тяжелой керамической вазе букет длинноногих лилий. Цветочный аромат перемешан с запахами подкисших салатов и недопитого шампанского. Соскребаю объедки с тарелок в одну пустую чашку и отправляюсь на кухню мыть посуду. Как-никак восьмое марта отмечали — после такого праздника не грех и помочь с уборкой.

В окно кухни, пронзая золотистыми лучами тюлевые занавески, заглядывает весеннее солнце. Настроение отличное. И дело не только в новоселье и остаточной праздничной эйфории — позавчера я наконец-то сдал Хосе Мануэлю последние эскизы. К моему удивлению, деньги мне выдали сразу же. Да еще мое агентство гонорар подбросило — давний долг за фирменный стиль для одной строительной конторы. Все эти финансовые вливания случились как раз вовремя, потому что ремонт совсем истощил мой кошелек, а когда в нем «вместо хруста — пусто», я чувствую себя неуютно.

Доедаю холодную курицу, облепленную размякшей картошкой. Разогревать не хочется. У холодного мяса особенный вкус, навевает воспоминания о поездах и турпоходах.

На кухонные звуки является Феликс. Весь вчерашний вечер он просидел в спальне за ящиком с книгами. Мало того, что он пока не свыкся с новой обстановкой, так еще был напуган громкоголосыми гостями. Хорошо хоть не нагадил кому-нибудь в ботинок или сумочку. А может, и сделал свое мокрое дело, да никто не заметил.

Великодушно отделяю коту часть куриного бедра. Он моментально проглатывает весь кусок и начинает благодарно тереться о мои ноги. Потом привстает на задние лапы, аккуратно цепляется передними за мою коленку и тянет вверх урчащую морду. Подбрасываю в его блюдце горсточку хрящиков и куриной кожицы — это тоже нужно кому-то есть! Феликс не так быстро, но все же доедает новую порцию. Наверное, вчерашний стресс благотворно повлиял на его аппетит. Кот у меня вообще странный. К еде обычно равнодушен, может ничего не есть целый день, даже от сырого мяса отворачивается. Но иногда на него нападает такой жор, что удивляешься, как его кошачий желудок может столько вместить. Хотя, от нескольких вещей он никогда не отказывается — это куриная печень и соленая горбуша. Один запах этих продуктов мгновенно превращает гордого и независимого кота в необычайно ласкового попрошайку.