Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида - [55]

«Патон Прайс и я по-разному смотрели на мир в течение последних лет, — говорил Рид. — Он являлся буржуазным демократом. Я себя ощущал марксистом. Когда мы встречались с ним осенью 1978 года, мы часто спорили. Но это был спор между людьми, уважающими друг друга. Патон говорил в то время: "Я должен осуждать то, что мы препираемся. Я всегда говорил и продолжаю утверждать это сейчас, что каждый человек должен находить свою собственную истину, которую потом ему придется отстаивать, со всеми вытекающими последствиями. Ты обнаружил правду, отличную от той, которую обнаружил я. Но ты всегда должен отстаивать ее так же, как делаешь это сегодня. Только в том случае, если ты будешь также отстаивать ее и в будущем, ты останешься моим другом"».[178]

Если Солженицын и читал письмо Рида, нет никаких признаков того, что он написал какой-либо ответ. И не то чтобы Рид ожидал его. Он высказал свою точку зрения, продолжил собирать полные залы в России, а затем направился домой, в Италию, чтобы повидаться с дочкой прежде, чем вновь отправиться в Южную Америку. Со времен восторженного приема в Чили десятилетием раньше, этому витку в жизни Дина Рида суждено стать самым драматичным.

Глава 12. Надлом

«Сеньор Рид, вы арестованы. Следуйте за мной».

В 1971 году для Дина Рида эта фраза звучала заезжено, в особенности произносимая его давними «приятелями» из аргентинской секретной полиции. Арест не явился для Рида полной неожиданностью, хотя это обращение на улице среди белого дня, всего через два часа после его пресс-конференции, слегка удивило. Набор из четырех или пяти полицейских агентов, окруживших его на тротуаре, ничем не отличался от предыдущих, и пока еще Рид не был сильно встревожен. Он уже столько раз подвергался арестам, и большинство его задержаний заканчивались несколькими часами протокольных допросов с последующим выпроваживанием вон из страны, как правило, на ближайшем самолете.

Но осознание того, что на этот раз все пойдет по-другому, пришло к нему очень быстро. Вместо отправки в ближайший полицейский участок, его отвезли в тюрьму Вилья Девото, расположенную в центральном квартале Буэнос-Айреса. Сотрудники секретной полиции, принявшие Рида в тюрьме, взяли у него отпечатки пальцев, сфотографировали, заставили облачиться в тюремную робу и посадили в клетку под замок. Публичных записей его ареста произведено не было, как не было предъявлено и каких-либо официальных обвинений. Дин Рид исчез.

За решетками Вилья Девото томились несколько политзаключенных, но в основном тюремные камеры наполняли убийцы, насильники, воры и прочие преступники, жертвами которых обычно становились порядочные люди Аргентины. По всей видимости, аргентинский диктатор, генерал Хуан Карлос Онганиа возложил надежды на то, что уголовники, всячески унижая Рида, превратят его жизнь в ад. В тюремный блок Рида сопроводил какой-то полковник.

— Теперь мы должны вас подстричь, — сказал полковник. — Этим у нас занимаются другие заключенные, в тюремной парикмахерской.

В то время как они проходили мимо камер, заключенные поднимали рев.

— Дин Рид, Дин Рид. Дайте его нам!

Гомосексуализм в Аргентине приравнивался к преступным деяниям, а Рида вели по тюремному блоку, в котором отбывали наказание приблизительно сорок геев. Они узнавали поющую знаменитость и бурно выказывали желание заиметь красивого американца на своей территории. Их неистовые вопли страшили, Рид был поражен.

— Отправишься к ним, если будешь вести себя плохо, — сказал Риду полковник.[179]

Возможно, с потрясением, испытанном в том блоке, певцу удалось справиться легче, чем с последствиями посещения тюремной парикмахерской. Заключенный, орудовавший похожими на кусачки ножницами, проделал ужасную работу. Пышные и ухоженные волосы Рида всегда были опрятно уложены в прическу. Уголовник небрежной рукой вырезал большие пучки волос с одной стороны и оставлял с другой, не заботясь о том, на что это будет похоже в итоге. Когда дело было сделано, волосы оказались подстрижены практически по-военному коротко, но неровно, и выглядели всклокоченными. Когда американец взглянул на себя в зеркало, он судорожно сглотнул. Значительная часть силы Рида, как у ветхозаветного Самсона, заключалась в его волосах. Он был тщеславным человеком и знал, что его успех напрямую связан с привлекательной внешностью, немаловажную часть которой составляли локоны, подчеркивавшие красоту его лица. Красота заставляла мужчин переходить на его сторону, а женщин— оказываться в его постели. Теперь все было испорчено. Также как повержены его стойкость и уверенность в себе.

Остальные заключенные отнеслись к Риду дружелюбно. Большинству из них хотелось просто познакомиться со знаменитостью и поболтать с ним. Так что руководству страны в лице его тюремных представителей пришлось прибегнуть к другим средствам своей диспозиции, направленной на уничижение этого американца. Питание Рида было скудным: лишь чай с куском хлеба на обед и фасолевый суп на ужин. На кухне вовсе не заботились о санитарии, и в супе часто обнаруживались различные насекомые. Еда, не обеспечивая необходимыми калориями, часто причиняла расстройство желудка или в другой раз вызывала рвоту. А тюремные туалеты отнюдь не напоминали белые фарфоровые унитазы с проточной водой, они более походили на ночные горшки, которые никто не спешил вычищать, и их запах только усугублял состояние слабого желудка Рида.