Радикал рок-н-ролла: жизнь и таинственная смерть Дина Рида - [50]

«Моя дражайшая супруга,

Ну, я начну с чего-нибудь такого, о чем не говорил в начале писем в течение долгого времени. Одни привыкли писать эти слова в конце, но если кто-то берет на себя заботу сказать их в начале, тогда это значит, что он в действительности и глубоко это чувствует. Знаешь что — я люблю тебя, Миссис Рид… Я так жутко скучаю по тебе и думаю о тебе целыми днями. Как же мне хочется прикасаться к тебе и любоваться тем, как ветер играет твоими волосами, или бежать рядом с тобой по берегу моря. Или просто ужинать с тобой при свечах, когда еда приготовлена только для меня той единственной, которая любит меня, — я соскучился по всему этому <…> О, любимая моя, как ты нужна мне!!!»

«Пожалуйста, наберись терпения, и наша любовь будет расти и расти, потому что я постараюсь быть более хорошим мужем и потому что я не хочу оставлять тебя — ни сейчас, ни когда-либо. Мне жаль, что временами я делаю тебе больно. Пожалуйста, прости меня. Я постараюсь стать лучше. Я знаком с таким большим количеством людей, замужними женщинами и одинокими девушками, и я понимаю, что только ты — та единственная женщина, которая мне нужна в жизни, ты в моих глазах настолько выше всех остальных. Я устал и мне следует идти спать, но мне не хочется останавливаться, потому что, пока я пишу, я чувствую себя в этот момент ближе к тебе. Вся моя любовь — тебе, Твой Муж, Дино». [166]

Ухаживания и письма возымели свое действие, время потекло вперед, а вместе с ним и их супружеская жизнь. Патриция частично восприняла то, о чем писал Рид, и уже не противилась занятиям любовью на природе, когда чета запланировала появление Рамоны. Рид также придерживался своих письменных обещаний и старался ублажать супругу, так что большую часть времени до конца года в доме царили спокойствие и любовь. С получением известия о том, что Патриция беременна, Рид души не чаял в жене, надеясь, что на этот раз она выносит ребенка до положенного срока. После трудных родов Патриции и практически до нового года он был чудесным, заботливым отцом. Но спустя недолгое время супруги вернулись к своей прежней модели семейной жизни, и проблемы возобновились. Рид отстранял Патрицию от своих революционных забот, а ей было ненавистно, что большая часть его жизни оторвана от нее. Ссоры были сродни тем, что происходили между ними в Мексике и Аргентине, но на этот раз победы доставались Риду почти без труда. В конце концов, ведь есть малышка Рамона, и кому-то нужно оставаться с нею, когда Рид отправляется на демонстрации или выступает с очередной песней протеста.

В марте 1970 года Патриция осталась дома с заботами о ребенке, а Рид полетел в Швецию, на «Стокгольмскую конференцию по Вьетнаму» — еще одно международное собрание, призванное обсудить военный конфликт в этой юго-восточной азиатской стране и чудовищное участие в нем Соединенных Штатов. На конференции Рид встретил своего давнего друга, Марва Давидова, проживавшего в Миннеаполисе и проводившего антивоенные демонстрации против корпорации «Ханиуэлл», где изготавливались кассетные бомбы, которые, как говорили Давидов и его сторонники, убивали тысячи невинных вьетнамских граждан.

«Мы провели вместе целую неделю, — сказал Давидов. — Конференция подходила к концу, и люди стали выкрикивать его имя, прося выйти и спеть. Русские, югославские партизаны и он поднялись и запели партизанские песни времен Второй мировой войны. Все бурно аплодировали, это было чудесно. Он сказал мне: "У меня концерт в Москве. По дороге домой сделай остановку в Москве, и я познакомлю тебя с такими людьми, с которыми ты никогда не сможешь встретиться самостоятельно: советскими балеринами, Генеральным секретарем Леонидом Брежневым, со всеми". Но мне нужно было возвращаться домой».[167]

Для конференции Рид сочинил новую песню под названием «Мир», которую исполнил в главном зале. Перед тем как накинуть на плечо ремень гитары, он выступил перед делегатами с пятиминутной речью. Он больше не испытывал сомнений в отношении своей позиции. В понимании Рида его отечество было абсолютно не право, а северные вьетнамцы — безупречны во всех смыслах. В своей речи он также озвучил идею, которая уже давно вертелась в его голове, — проверить себя на прочность в сражении, даже если ему придется предстать в образе изменника своей родины, Соединенных Штатов Америки.

«Дорогие собратья по трудам во имя мира, борьбе за мир и участники крестового похода ради мира, если среди вас есть сторонники левых, — обратился к аудитории Дин. — Еще раз мы собрались все вместе под этими сводами, люди разных национальностей и из разных организаций, которые чувствуют необходимость вложения части своей жизни и способностей в настойчивые поиски подлинного мира во Вьетнаме.

Мы, узнавшие вас, представителей вьетнамского народа, всегда рады видеть вас снова. Но прискорбным является то, что наша любовь и дружба всегда собирают нас вместе во времена критических ситуаций и новых преступных действий американского агрессора в отношении ваших людей. Я, как американец, сейчас обнимаю вас и говорю: "Простите".

Но позже, когда закончится конференция, и я вернусь к своей жене и ребенку в Рим, моя совесть скажет мне, что лично я не сделал достаточно, поскольку вы воюете не только за свое освобождение, но также и за мое. Вы отдаете свою кровь не только за свою независимость, но вы жертвуете собой ради свободы всего человечества.