Ради жизни на земле - [3]

— Стой! Пропуск!

Старший наряда пулеметчик ефрейтор Михаил Левченко доложил, что нарушений границы не обнаружено. Начальник заставы направился к дзоту. Там, у моста, в пулеметном окопе нес службу пулеметчик Довнич. Расчет был готов к выполнению боевой задачи. Вся застава бдительно несла ночную службу.

Закончив проверку, начальник заставы глянул на часы. Было четыре часа.

В этот миг из-за реки донеслись звуки чужого марша: Заиграл оркестр. И тут же сверкнули слепящие вспышки: от разрывов мин и снарядов дрогнула земля. «Кажется, началось то, о чем предупреждал недавно майор», — подумал Чумовицкий. Начальник заставы приник к амбразуре дзота. С той стороны бежало не меньше роты гитлеровских пехотинцев.

— Спокойно, товарищи. Дайте ступить им на мост.

И лишь фашисты достигли середины моста, старший лейтенант подал команду:

— Огонь!

Ровно застрекотал пулемет украинца Довнича. Из окопов полного профиля другие пограничники по команде младших командиров открыли залповый винтовочный огонь. Атака захлебнулась: гитлеровцы откатились, оставив на мосту до семидесяти убитых и раненых.

Вскоре к группе А. К. Чумовицкого подоспел поднятый по тревоге резерв заставы и комендатуры. Старший лейтенант разместил бойцов в окопах левее и правее моста, поставил задачу командирам. И вовремя: враг вновь ударил из минометов и орудий по заставе и начал атаку.

Бой разгорался. Фашисты частью сил стали переправляться южнее и севернее моста, намереваясь обойти пограничников с флангов. Одновременно на мост двинулись пятнадцать танков. Под гусеницы надвигавшихся машин полетели связки гранат. Два танка сразу же закрутились на месте. Остальные, промчавшись через мост, прошли через окопы и двинулись дальше. По мосту затопала вражеская пехота. Но в лицо атакующим хлестнули винтовочные залпы: это из полуразрушенных окопов поднялись советские бойцы.

Прямым попаданием снаряда разворотило дзот, пулеметчики почти все погибли. Из-под обломков бревенчатого наката извлекли еще живого тяжело раненного Довнича.

— Отомстите за нас! — прошептал он, впал в беспамятство и через минуту умер.

К «максиму» приник комсомолец Иван Черношкур. Осколок снаряда сразил и его. За пулемет лег второй номер.

А на правом фланге косил фашистов Михаил Левченко. Но вот замолчал и его «максим»: из кожуха, пробитого осколком, полилась горячая вода. Михаил глянул по сторонам, но, не найдя чем бы можно заткнуть пробоину, зажал ее ладонью, а другой рукой сорвал с себя гимнастерку, чтобы перевязать поврежденный кожух. Ребята передали Михаилу свои фляжки. Он долил воды в кожух и вновь нажал на гашетку. Неподалеку разорвалась мина. Михаила ранило осколками в ноги. Но он продолжал стрелять.

Пограничники сорвали и эту атаку гитлеровцев. Однако враг не унимался. Фашистские артиллеристы, пристрелявшись к позициям пограничников, открыли по ним беглый огонь. Как только артналет прекратился, через мост двинулась вторая колонна танков — больше тридцати машин.

Пограничники снова залегли на дно окопов, пропуская танки через себя. Вслед за танками спешило не меньше батальона вражеской пехоты. Окопы защитников границы опять ожили. Почти оглохший Чумовицкий хрипло отдавал команды. Третья атака врага отбита.

А на флангах фашисты уже переправились через реку, обошли позиции пограничников и стали выходить в тыл группе Чумовицкого. Но тот предвидел такой маневр врага и заранее отрядил в тыл группу своего помощника младшего лейтенанта А. 3. Ливенцова и заместителя политрука Н. В. Гулина. Эта группа, подпустив фашистов поближе открыла губительный огонь. Поредевшие ряды гитлеровцев дрогнули. Замполитрук поднялся в рост:

— Коммунисты, вперед!

Вражеская рота была уничтожена. Но в схватке погиб Н. В. Гулин.

К вечеру, когда авангард противника, обходя позиции пограничников, ушел далеко вперед, а его танки уже заняли Устилуг и рвались дальше на восток, старший лейтенант Чумовицкий принял решение: забрать раненых и вывести бойцов из окружения. Группа А. 3. Ливенцова оставалась на опорном пункте заставы прикрывать отход.

Замысел Чумовицкого был прост: прорваться через Устилуг и, выйдя на его восточную окраину, присоединиться к подразделениям Владимиро-Волынского укрепрайона. Через город пробились, а за околицей, в чистом поле, оплошали: приняли переодетых вражеских парашютистов за красноармейцев. Уже в последние минуты, когда шли к ним, радуясь: нашего полку, мол, прибыло, — кто-то уловил приглушенный немецкий говор. И тогда лишь бросилось в глаза: вроде бы наши гимнастерки, шаровары и пилотки, да не из пекла окопного, а словно только что из пошивочной мастерской[2]. Завязался яростный рукопашный бой. Чумовицкий приказал младшим командирам одно за другим выводить отделения из боя и пробиваться в укрепленный район.

— Я прикрою отход.

К начальнику заставы подбежал старшина Леонид Дубрава.

— Прошу оставить в группе прикрытия, — сказал он.

С этим человеком Чумовицкого связывала крепкая войсковая дружба. Оба коммунисты, в пограничных войсках около десяти лет. Не раз бывали в переделках. (В одной из схваток с диверсантами не сдобровать бы Дубраве, если бы не старший лейтенант: он успел прострелить бандиту руку.)