Ради тебя - 2 - [7]

– Ян, – попытался Адиса.

– Что здесь происходит? – раздался строгий женский возглас за спиной.

Адиса обернулся почти одновременно с Яном. Эмма Эдуардовна застыла в дверях. Вся поза домоуправительницы выражала крайнюю раздосадованность. А на лицо, что сейчас превратилось в полузвериную маску, Адиса и вовсе старался не смотреть.

– Что вы творите, Кенгерлинский, с моей посудой? – Эмма Эдуардовна приближалась.

Ян попятился и Адиса мог даже поклясться, что друг смутился, на его щеках проступил слабый румянец.

Адиса вскинул брови, проследив взглядом за скорой капитуляцией друга.

– Во что вы превратили особняк? Меня не было меньше суток! И что я вижу? Да вы все мои старания обратили в пепел! Еще и на посуду решили лапу наложить? – домоуправительница кидалась словами, будто гранатами.

Адиса совершенно не узнавал эту мирную и добрую женщину. Волосы, прежде всегда собранные в тугой пучок на затылке, растрепались, бледную кожу покрывали яркие пятна, длинные пальцы вытянулись и заострились, с кончиков капала грязно-коричневая, вязкая жидкость.

– Эмма Эдуардовна, что с вами? – не на шутку встревожился Адиса и сделал несколько шагов по направлению к женщине.

Домоуправительница утробно зарычала.

Адиса остановился.

– Не советую сейчас к ней приближаться, – сказал Ян.

– Твой дом и все его обитатели сошли с ума или я сплю? – пробормотал Адиса, пятясь.

– Суседки довольно мирные существа, но если ты решил устроить беспорядок в месте, которое они считают своим – берегись, в гневе они будут явно пострашнее фурий, – скупо заметил Ян. – Если не загрызут на месте, то отравят к чертям собачьим. Очень удобно иметь яд всегда при себе, на кончиках ногтей.

– Так какого черта ты решил испробовать посуду Эммы на прочность?

– Я не знал, что она в доме! – шикнул он.

– Эмма? В особняке нарушители? – в столовую, тяжело прихрамывая на правую ногу, зашел Илья Петрович. – Эмма?!

Домоуправительница вздрогнула, но не обернулась.

Адиса заметил, насколько быстро охранник оценил сложившуюся ситуацию. Мужчина нахмурился, и смело подошел к оскалившейся женщине, словно совершенно не боялся ее.

– Эмма, ты же говорила, что мне нужен обезболивающий чай. Ты поухаживаешь за мной? – Илья Петрович приобнял женщину за плечи, отчего она дернулась, но вырываться не стала.

Ян прищурился.

Адиса уставился на эту сцену во все глаза, он напрягся, ожидая, что в любой момент надо будет кинуться на помощь охраннику.

– Эмма, я устал. Хочу твой фирменный чай, – спокойно, но настойчиво повторил мужчина.

Домоуправительница глубокого вздохнула, закрыла глаза, ее плечи поникли и уже в следующий миг, перед Адисой предстала вполне обычная Эмма Эдуардовна, которую он помнил и любил.

– То, что я вас не покусала, Ян, совершенно не говорит о том, что я перестала злиться или когда-нибудь прощу вам подобное кощунство, – домоуправительница расправила несуществующие складки на платье и гордо вскинула подбородок.

– Я куплю вам новый посудный набор.

– Три. Из старинного фарфора.

Адиса заметил, что только сейчас перестал задерживать дыхание и облегченно вздохнул.

– Договорились, – улыбнулся Ян и почти вышел из столовой, когда вопрос Эммы Эдуардовны застал его врасплох.

– А где моя душенька?

Адиса скривился в ожидании неминуемой бури. Ему показалось, что даже на расстоянии в шесть шагов он услышал скрежет зубов Кенгерлинского.

– Пропала.

– Как? – ахнула Эмма Эдуардовна и неподдельно схватилась за сердце.

«За время, которое девчонка пробыла в особняке, женщина слишком тепло к ней относилась, – подумал Адиса, – как к несуществующей дочери».

– А где были вы? – резко перешел в наступление Кенгерлинский. – Куда вы оба подевались, оставив особняк без присмотра?

– Вы же сами просили нас уйти на сутки! – возмутилась Эмма Эдуардовна.

– Ничего подобного!

– Не напрямую, конечно, – нахмурилась домоуправительница, – а через стены особняка. Вы же знаете, что я умею слышать его шепот. А дом донельзя четко передает ваш настрой и желания, Ян.

Кенгерлинский еще больше разозлился от такой прямоты:

– То есть вы хотите сказать, что оставили Дашу без присмотра на сутки, потому что я сам об этом и попросил? Якобы через дом?

Эмма Эдуардовна кивнула.

– Выходит, что я сам подстроил ее побег и вторжение жнецов? И, конечно же, сам захотел, чтобы она воспользовалась рунами тьмы и шагнула в этот долбанный портал?!

– Ян! – попытался утихомирить его пыл Адиса.

– Руны тьмы? Господи, – Эмма Эдуардовна заметно побледнела и стала оседать, точно ноги перестали ее держать, охранник заботливо поддержал женщину за плечи. – Как такое могло произойти? Как вы могли такое допустить, Ян?!

– Почему все норовят спросить меня одно и то же? – сгримасничал Кенгерлинский.

– Боже мой! – запричитала домоуправительница, из ее глаз покатились слезы. – Тьма заберет ее душу, нельзя использовать эти руны и не заплатить…

– Душу? – всполошился Адиса. – Ты мне не говорил… Мы ведь тоже совершали этот переход. Ян?

Кенгерлинский скривился и упрямо поджал губы.

– То, что я сегодня наблюдал в доме последствия того перехода? Отвечай мне, Ян!

– Возможно. И не смотри на меня так! Неужто тревожишься за мою душу? – зло процедил Кенгерлинский. – Не стоит. Ее давно во мне нет. А эти закидоны просто последствия того, что я перестал контролировать выбросы Силы. Временно.