Ради тебя - 2 - [58]

– Нравится?

Девушка хватала широко открытым ртом воздух и не произносила ни слова, точно разучилась говорить. Вместо этого, когда Ян немного отодвинулся, засунув ногу между ее бедер, Эмилия вцепилась в его плечи мертвой хваткой, будто утопающий за спасательный круг.

Ян умел доставлять женщинам удовольствие. И прекрасно знал об этой своей примечательной способности. Он мог довести женщину до пика, так и не перейдя к главному вторжению в ее тело, лишь мастерством рук. Но сейчас, даже чувствуя, как нарастает его собственное желание утолить возбуждение и получить разрядку, Ян четко осознавал – Эмилия не была той женщиной, которую ему захотелось бы поднять на вершину экстаза.

Жестко, одним движением он отцепил руки девушки от своих плеч и развернул ее лицом к стене, лишив возможности сопротивляться. Эмилия ахнула, но, казалось, сопротивляться даже и не думала, напротив, девушка широко расставила ноги и стала тереться попкой о возбужденное естество Яна.

Он скрипнул зубами, сдерживаясь.

Переместив руки с ее груди на бедра, Ян сжал аппетитные полушария ягодиц и заставил Эмилию остановить движение. Если эта сучка будет продолжать в том же духе, вся кровь прильет к тому месту, которым Яну думалось с трудом.

Девушка разочарованно простонала:

– Не останавливайся. Еще. Хочу еще!

Кенгерлинский недобро оскалился ей в затылок:

– Будет тебе еще, сучка!

Он притянул ее к себе, перехватив одной рукой вокруг шеи, заставил запрокинуть голову. Глаза Эмилии заволокло пеленой желания.

Ян прикусил мочку уха девушки, впитывая сладкую дрожь ее тела в себя, а потом сделал то, о чем мечтал каждую минуту, проведенную в камере.

Со всей силы он воткнул инструмент, похожий на штырь, что лежал на поверхности медицинского столика, в сердце девушки.

– Я же сказал, что ты получишь все, чего заслуживаешь, – прошептал он Эмилии на ухо, искренне наслаждаясь хрипами и судорогами, что сотрясали ее в его руках.

Ян улыбнулся, удерживая вес ее тела, и наклонился, чтобы заглянуть в глаза Эмилии. То, что он увидел, заставило его дернуться и тут же выпустить ее, отступив назад.

Вместо ангельского лица теперь было нечто ужасающее. Уродливые полоски прогнившей плоти опоясывали голову Эмилии, словно бинты. Глаз и носа видно не было, пухлый рот преобразился в черную дыру, в ней виднелся ряд острых клыков. Мутная слюна стекала на подбородок и шею. Кожу, которую совсем недавно Ян сравнивал с шелком, почти полностью покрывали безобразные шрамы, язвы и бородавки.

Кенгерлинский, презрительно кривясь, отшатнулся:

– Что ты такое? – почти выплюнул он, стараясь сдержать навалившуюся тошноту.

Нечто, что он привык называть Эмилией, дрожало и скрипело, тянуло уродливые руки к штырю, но окровавленные пальцы скользили по гладкой поверхности и не могли вытащить металл из груди.

– За… что? – прохрипело нечто.

Ян искренне удивился:

– А разве не за что? – он сплюнул на пол.

– Я… – надрывалось оно. – Всего лишь… хотела питаться. А… ты… Но как? Серебро. Как ты… узнал?

Ян изогнул бровь. Серебро? Надо же так выгодно ткнуть рукой в инструменты и вытащить счастливый билет! Черт, да сегодня явно его день!

Судорожно хрипя, нечто повалилось на колени, а потом и вовсе уткнулось в пол.

Через несколько секунд все было кончено.

Ян пнул тело под ребра, но нечто не пошевелилось.

Он перевернул уродца на спину и нахмурился.

Перед ним вновь лежала девушка с ангельским лицом.

Чертовщина просто.

Ее застывшие глаза уставились в одну точку, по щекам медленно сползали кровавые слезы.

Бордовые вены взбугрились под кожей, из носа Эмилии продолжала стекать кровь. Вязкая жидкость собиралась каплями в ее волосах, загрязняла кожу, стекала по телу и останавливалась лужицей на полу.

Ян не знал, сколько времени он простоял опустошенный над ее телом, но именно в тот момент наконец понял, что его кошмар превратился в реальность.

Ян стал монстром.

Что было дальше, Кенгерлинский помнил с трудом. Как он выбрался из камеры, скольких фашистов убил на своем пути, чуть ли не разрывая голыми руками, что при этом думал или испытывал…

Сознание затопила безграничная, ужасающе сильная ярость. Она правила каждой клеткой его тела, точно искусный кукловод дергала за ниточки, направляя в нужную сторону.

Ян не чувствовал преград. Он рвался к свободе напролом.

До того момента, пока его путь не завершила пуля.

Перед тем, как сделать свой последний вдох, Кенгерлинский пожелал никогда не попасть туда, куда только что собственноручно отправил Эмилию.

***

Ян с трудом разлепил веки, они словно налились свинцом. Голову он ощущал тяжелой и чужой. Пространство вращалось и подмигивало разноцветными огоньками прямо перед ним, пока, наконец, не собралось в единую картину. Кенгерлинскому пришлось хорошо напрячься, чтобы вспомнить, где и при каких обстоятельствах он здесь оказался.

– Какого черта?! – выругался он, хватаясь за гудящую голову.

– С возвращением, пупсик, – проворковала Эмилия, выходя из темноты. – Путешествие в прошлое не таким приятным оказалось, правда? Каково оно, вернуться к истокам своего пути?

– Что?

– Только не надо строить из себя небесного агнца, мы оба знаем, что это не так. Просто интересно, пупсик, как это, проснуться и больше не чувствовать себя собой, а стать Вестником?!