Ради любви - [29]

Лорен вошла, переоделась в хлопчатобумажный балахон. Металлические шкафчики и блестящие поверхности столов заставили ее зажмуриться от яркого света.

Дверь открылась. Вошел пожилой человек в шапочке, маска висела у него на шее.

— Здравствуйте, Лорен, — сказал он, просматривая ее карту.

Вошла медсестра.

— Здравствуйте, меня зовут Марта. — Она потрепала Лорен по руке. — Через несколько минут все кончится.

Кончится. Несколько минут. Никакого ребенка. Процедура.

И она поняла.

— Я не смогу это сделать, — сказала Лорен, чувствуя, как по щекам бегут слезы. — Я не смогу с этим жить.

Спустя несколько часов Лорен сидела рядом с Дэвидом на кремовом диване. Она держалась за его руку так крепко, что пальцы онемели. Она никак не могла перестать плакать.

— Я думаю, мы поженимся, — сказал он подавленно.

Она повернулась к нему и сжала его в объятиях. Он так старался быть взрослым, но глаза его расширились от страха.

— То, что я беременна, не значит…

Дэвид освободился из ее рук:

— Мама?!

В дверях с коробкой пиццы стояла миссис Хейнс.

— Твой отец думает, что вы могли проголодаться, — сказала она печально, глядя на Дэвида. И заплакала.

Весь этот день Лорен думала, что ничего хуже с ней быть не может. Но вечером, сидя в гостиной, она поняла, что ошибалась. Видеть плачущую миссис Хейнс было невыносимо.

Получалось, будто во всем виновата она одна.

Она знала, что это не так. Они оба зачали этого ребенка.

— У меня есть связи в Лос-Анджелесе и в Сан-Франциско, — сказал мистер Хейнс, проводя рукой по сбившейся прическе. — Превосходные доктора. И умеют молчать.

— Она пыталась, — ответил Дэвид, — в Ванкувере.

— Мы католики, — сказала миссис Хейнс, глядя на Лорен.

Лорен была благодарна и за это.

— Да, — отозвалась она, — и… не только это.

— Я просил Лорен выйти за меня замуж, — сказал Дэвид.

Лорен видела, как он изо всех сил старается быть сильным, и любила его за это. Но она видела также, что он близок к срыву, и ненавидела за это себя. Он сейчас представлял себе все — одно за другим, — от чего ему придется отказаться.

— Вы слишком молоды, чтобы жениться. Скажи им, Анита.

— Мы слишком молоды и чтобы иметь ребенка, — произнес Дэвид. После его слов все снова замолчали.

— Существует такая вещь, как усыновление.

Дэвид поднял голову:

— Действительно, Лорен. Есть люди, которые полюбят этого ребенка.

Надежда, появившаяся в его голосе, добила ее. Глаза наполнились слезами. Она хотела сказать, что сама могла бы полюбить этого ребенка. Своего ребенка. Их ребенка.

— Я позвоню Биллу Толботу, — сказал мистер Хейнс. — Он свяжет меня, с кем нужно. Мы подберем подходящую пару.

Лорен нахмурилась. Он вел себя так, словно решение уже было принято.

Дэвид повернулся к ней. Взял ее руку, крепко сжал.

— Пойдем, Лорен, — наконец сказала миссис Хейнс, вставая.

— Я отвезу ее домой, мам.

— Я отвезу. — Несмотря на слезы, голос миссис Хейнс звучал так решительно, что возражать не приходило в голову.

— Тогда мы поедем все вместе, — отозвался Дэвид, не выпуская руки Лорен.

Они прошли за миссис Хейнс в гараж, где дожидался «кадиллак-эскалада», свидетель их преступления.

Дэвид открыл переднюю дверь. Лорен со вздохом скользнула на сиденье.

— Вы можете высадить меня у супермаркета «Сэйфуэй», — сказала она.

— Да нет, — сдвинув брови, возразила миссис Хейнс.

Дэвид с заднего сиденья указывал дорогу.

Они подъехали к обшарпанному зданию. Дэвид вышел и обошел машину, чтобы выпустить Лорен.

Миссис Хейнс закрыла за ним дверь, затем повернулась к Лорен:

— Ты здесь живешь?

Удивительно, но лицо миссис Хейнс, казалось, смягчилось.

— Дэвид — единственный ребенок, которого я сумела родить, — сказала миссис Хейнс. — Может быть, я любила его слишком сильно. Все, чего я хотела, — это чтобы у него был выбор, которого не было у меня. Если вы поженитесь и оставите ребенка… — Ее голос прервался. — Жить с ребенком без денег и без образования тяжело. Я знаю, как сильно ты любишь Дэвида. И он любит тебя. Настолько, что готов отказаться от своего будущего. Думаю, я могу гордиться им.

Дэвид постучал в стекло:

— Открой дверь, мам.

Лорен услышала то, чего не сказала миссис Хейнс. «Если ты на самом деле любишь Дэвида, не дай ему разрушить свою жизнь». Лорен и сама так думала. Если ради любви к ней он готов от всего отказаться, разве она не должна ради любви к нему не дать ему это сделать?

— Если тебе нужно будет поговорить о чем угодно, всегда, в любое время, приходи ко мне, — сказала миссис Хейнс.

Это предложение удивило Лорен.

— Спасибо.

— Скажи маме, что я позвоню ей завтра.

— Хорошо. — Лорен не хотелось думать об этом разговоре. Она вышла из машины.

Лорен застала мать в гостиной, та сидела на диване и курила. Вид у нее был утомленный.

— Я собиралась поехать с тобой сегодня. — Мать сделала глубокую затяжку. — Побежала к Недди, а «Тайдс» был открыт… — Она посмотрела на Лорен. — Тебе не дать аспирина? Сейчас я…

— Со мной все в порядке.

— Мне очень жаль, Лорен, — сказала мать тихо.

На этот раз Лорен услышала искреннее сожаление в голосе матери.

— Все хорошо. — Она нагнулась и принялась подбирать с пола коробки из-под пиццы и сигаретные пачки. — Похоже, вы с Джейком веселились всю ночь.