Ради безопасности страны - [97]

— Ну, это как-то... простовато.

— За бугром дают по четыреста долларов за яйцо, — обидчиво возразил Жорка.

— Мне для подарка...

Георгий Иванович вдруг огрел свою шапку громадной пятерней, забыв про вкрадчивый полушепот:

— Во! У меня есть два императорских бокала из стекла с монограммами Николая II и Александры.

— А они... подлинные?

— Туфты не держим. Между прочим, идут по пятьсот долларов за штуку.

— Где идут?

— На аукционе «Соутби». — Он махнул рукой в сторону запада.

— Я куплю их.

— Итак, черный кожух, книги и пара императорских бокалов, — заключил Жорка.

— Когда?

— Скоро возникну.

Он приложил пятерню к ворсу шапки, что-то хмыкнул и шагнул в людской поток, понесший его по улице. Михаил еще постоял, следя за уплывающей шапкой...

Настроение испортилось, будто произошла неприятность. Он обегал памятью пройденный день, отыскивая причины этого настроения. Вроде бы их не было. Их не было до встречи с Жоркой Дрыном. Ну да, внезапное появление этого деляги, которого он вызвал, казалось, усилием воли. Неужели из-за такого пустяка может упасть настроение?

Михаил пошел медленно, точно боясь расплескать начатую мысль...

Нет, дело не только в странном появлении Жорки. Почему он все время говорил про иностранцев и про доллары? Пасхальные фарфоровые яйца, аукцион «Соутби»... Как он тогда в квартире догадался, что Михаил ждал даму и обязательно иностранку? Откуда он знает, что книги нужны для продажи именно иностранцам? Кто он, Жорка Дрын?

Когда я запихивал труп в машину, неизвестно откуда взявшийся ублюдок поинтересовался, всегда ли мой друг ездит в багажнике. Я, конечно, растолковал ему в двух словах, что в багажнике найдется место и для второго трупа. О’кэй.

Высмеянный Жози, Михаил отказался от угощения гостей по-западному. Не хотелось ему и попугайничать, следовать ее совету — изображать стол с квашеной капустой, холодцом и картошкой в чугунке... Он нашел выход в золотой середине — сделал русский чай, добыв для этой цели три пачки индийского.

На столе — не на колесиках, а на обыкновенном, с ножками, — разъяренно гудел настоящий самовар, медный, с выбитыми на боку медалями. С этим самоваром, который он одолжил у Димки Трубцова, он помаялся. Раздувал его на балконе при помощи лучинок, бумаги и брезентового мешка, которым пользовался вместо сапога. Когда огонь разгорелся и веселый дымок побежал из коленчатой трубы, под балконом он увидел несколько зевак.

На столе, под самоваром, широко раскинулись два блюда из соломки — одно с баранками, другое с сушками. В стеклянной вазе из старого мутного стекла рассыпчато белел колотый сахар и лежали щипчики. Клюквенное варенье и мед были в глиняных бочонках. Но столик на колесиках не пропал — он скромно уткнулся сбоку, светлея прозрачной бутылкой водки, стоявшей как бы на всякий случай.

— Мишья, это есть гротеск, да?

— Самобытинка, — весело согласился он, ибо водка была уже ополовинена.

Андрей подсел ближе к Жози и положил ей на колени емкий конверт:

— Вот, я звонил вам...

— Да-да, я уже имела телефонный разговор с Парижем.

— Как там отнеслись к моей идее?

— О, Андрюша, они весьма-весьма. Но платить сейчас не будут. Надо им смотреть.

— Конечно, я подожду.

— А сколько заплатят, если понравится? — спросил Михаил.

— Тысяч сто, — легко ответила Жози.

— Не может быть! — вырвалось у Михаила.

— Мишья, фирма получит прибыль много-много миллионов.

Она взяла конверт, помахала им в воздухе и спрятала в сумочку. Андрей поцеловал ей руку, вздохнув облегченно, словно дело было сделано. И весело растрепал свои седеющие короткие волосы.

Михаил скосил глаза на опустевшую книжную полку. Там стоял японский магнитофон «Акаи» и рядом лежал конверт с пятьюдесятью долларами сдачи — Жози сдержала свое слово. На полу желтели две новые коробки книг, упакованные, готовые переместиться в «седан». Но это все, оказывается, мелочи...

От нетерпения Михаил засуетился: налил еще водки, налил еще чаю, нащипал еще сахару. Стук щипчиков вызвал бурную радость Жози — она визжала, когда осколки сахара белыми искрами разлетались по комнате.

Михаил встал, подошел к полке и вытащил из книги давно заготовленный чертеж:

— У меня тоже есть оригинальная идея...

Для Жози, видимо, второй идеи было уже многовато — она нехотя оторвалась от сушек, которые щелкала, как орехи. Ее взгляд рассеянно обежал чертеж:

— Мишья, что это?

— Я придумал один корабль, — стараясь сдержать волнение, сказал он.

Жози легкомысленно улыбалась ему.

— О, Мишья, — сказала она, — придумать корабль — это слишком легкая работа для одного человека! Или слишком... не очень легкая...

— Как это? — сбитый с толку ее словами, спросил Михаил.

— Вы делаете маленькую картинку корабля — так, как дети рисуют, — и это есть легкая работа! Или...

Тут она на мгновение умолкла, а затем добавила серьезно:

— Или вы, Мишья, гениальный человек! Но это надо... как это... показать!.. Я говорю правильно, Андрэ?

Андрей неопределенно пожал плечами:

— Да, насчет гениев сейчас у нас... не того...

Михаил обиделся, заговорил горячо:

— Гений или не гений — это будет видно потом! А мыслишки кое-какие у меня есть. Сам придумал, ни у кого взаймы не брал — моя идея. Вот, глядите!