Работы по психиатрии - [40]

Заключение

Истерия содержит в самой своей сущности комплекс, который никогда не может быть полностью преодолен; психика в известной степени остановилась, уже не будучи в состоянии освободиться от него. Большая часть ассоциаций идет по направлению к комплексу, и психическая деятельность ограничивается, главным образом, его разработкой во всевозможных направлениях. Этим субъект должен все в большей мере (при хроническом развитии болезни) отдаляться от адаптации к окружающим условиям. Сны-желания и бред-желание истериков заняты исключительно исполнением желаний комплекса. Многим истеричным людям удается, спустя некоторое время, снова достигнуть равновесия путем преодоления комплекса и при отсутствии новых травм.

При раннем слабоумии мы также находим один или несколько комплексов, фиксированных на продолжительное время, которые нельзя было преодолеть. Но в то время как при истерии нельзя не видеть причинного отношения между комплексом и болезнью (предположив известное к ней предрасположение), при раннем слабоумии нам еще совершенно неясно, был ли это комплекс, который вызвал или дал последний толчок к болезни при существовавшем ранее предрасположении к ней, или бывший уже налицо в момент заболевания комплекс лишь детерминировал симптомы болезни. Чем глубже и тщательнее мы анализируем симптомы, тем яснее видим, что во многих случаях у истоков болезни находится сильный аффект, положивший начало развитию болезни. В таких случаях появляется соблазн приписать комплексу каузальное (причинно-следственное) значение, хотя с уже упомянутым ограничением, согласно которому комплекс, наряду со своим психологическим действием, вырабатывает еще некоторый фактор (токсин?) X, способствующий его разрушительному действию. При этом я полностью осознаю, что первоначально X может возникнуть по иным, отличным от психологических, причинам или поводам, и только позднее захватить и специфически переделать существующий в данную минуту комплекс, причем может казаться, что комплекс действовал каузально. Как бы то ни было, психологические последствия не изменяются: психика никогда уже не освобождается от комплекса. Улучшение наступает при атрофии комплекса, но с ним погибает и значительная часть личности (различная, смотря по обстоятельствам), так что у шизофреника, в лучшем случае, сохраняется психическая травма. Отчуждение шизофреников от реальности, утрату ими интереса к ней легко объяснить, приняв во внимание, что они постоянно находятся во власти непреодоленного комплекса. Тот, чьи интересы полностью поглощены комплексом, должен умереть для окружающего. Прекращается действие "функции реального", предложенная Жане. Тот, кто обладает сильным комплексом, думает лишь комплексом, видит сны наяву и не адаптируется более психологически к окружающему. То, что Жане говорил о "функции реального" для истериков, в известной мере подходит и к раннему слабоумию: "больной составляет в своем воображении вполне логические и связные истории; лишь когда дело касается действительности, он оказывается не в состоянии обращать внимание или понимать".

Сложнейшей из всех этих далеко не простых проблем является проблема гипотетического фактора X (токсин?), участвующего в обмене веществ, и его действия на психику. Необычайно трудно, с психологической стороны, хотя бы в известной степени определить это действие. Если бы я решился высказать предположение, то сказал бы, что действие это наиболее ярко выражается чрезвычайной склонностью к автоматизму и фиксации, иными словами, к постоянному действию комплекса. Поэтому следовало бы представить себе токсин как высоко развитое тело, повсюду присоединяющееся к психическим процессам, особенно к процессам, интенсивно окрашенным чувством, усиливающее и автоматизирующее их. Наконец, следует полагать, что комплекс в сильной степени поглощает деятельность головного мозга, вследствие чего происходит нечто, подобное удалению мозга. Следствием этого является, быть может, возникновение тех форм автоматизма, которые, главным образом, развиваются в моторной (двигательной) системе.

Приведенный обзор параллелей между истерией и ранним слабоумием является, скорее, схематическим, нежели исчерпывающим. Вероятно, читателю, не привыкшему к воззрениям Фрейда, он покажется весьма гипотетическим. Я не намерен считать его окончательным, а хотел бы, напротив, дать нечто предварительное, дабы подкрепить и пояснить дальнейшие экспериментальные исследования и облегчить их понимание.

5. Анализ случая параноидной деменции в качестве парадигмы

История болезни

B. St., портниха, незамужняя, родилась в 1845 году. В 1887 г. пациентка была принята в клинику и с тех пор постоянно находилась в больнице. У нее тяжелая наследственность. До своего поступления в больницу она уже в продолжение нескольких лет постоянно слышала голоса, клеветавшие на нее. В течение некоторого времени она думала о самоубийстве, хотела утопиться. Она считала, что голоса исходят из невидимых телефонов. Они говорили ей, что у нее сомнительная репутация, что ее ребенка нашли в туалете, что она украла ножницы, чтобы выколоть ребенку глаза. (При этом по анамнезу пациентка вела вполне приличный, уединенный образ жизни!) Временами пациентка держалась своеобразно, пользовалась немного высокопарным слогом.