Работа над ошибками - [12]

Есть такой Петров Александр Александрович. Неожиданно для всех он был назначен заместителем председателя Совета Министров БССР. И буквально через несколько месяцев нового зама возненавидел весь аппарат правительства. Почему? Он заставлял работать: создал в курируемых подразделениях и министерствах такую систему, что лодырю выкрутиться было просто нельзя. Нужно было либо расписаться, что ты – ничтожество и гультай, либо продемонстрировать конкретные результаты своей повседневной работы. И аппарат его «съел»: если ты слишком резок, последователен в требованиях к себе и другим – ты нам не нужен.

И у меня не было желания работать во власти, никакая должность не прельщала…

С уходом Дементея борьба за власть обострилась. Хотя Кебич и снял свою кандидатуру на выборах председателя Верховного Совета, но было невооруженным глазом видно, что у них с Шушкевичем противостояние.

Я с уважением отношусь к Станиславу Станиславовичу Шушкевичу – профессор, член-корреспондент Академии Наук, лауреат Государственной премии. В науке он прошел весь путь, – тупенька за ступенькой. А в политике: взлетел резко, в один миг, и голова закружилась, потерял опору. Не мной и не сегодня замечено, что резкие карьерные взлеты ни к чему хорошему не приводят – страдает и дело, и сам человек надламливается, теряет земную и нравственную опору. Вот и сейчас мы, белорусы, пожинаем плоды головокружительного взлета нынешнего лидера государства…

Шушкевич не понял до конца своей роли. Он занимал должность главы государства, и как глава государства отвечал за все и за всех. Он говорил дискриминирующие и государство, и его лично глупости, вроде ответа женщине, которая не знала, чем кормить пятеро детей: «Ты нарожала, ты и думай». Он не сумел опереться на партократов, которые его избрали спикером и предлагали ему помощь: мы заставили Дементея предложить его кандидатуру, хотя тот очень не хотел этого делать и упирался. А мы говорили ему: «Должен был быть баланс сил. Сейчас демократия – и во главе государства должен быть демократ». На переговоры с Шушкевичем пошел Альфонс Ильич Тишкевич, который тогда был председателем Минского облисполкома, он убедил Шушкевича не снимать свою кандидатуру.

И это было закономерно. Не буду преувеличивать, но когда пошла волна национального возрождения, уже очень большой процент нас, партократов, понимали, что дальше так жить нельзя – надо многое менять. Не всегда и не во всем мы были полными единомышленниками и союзниками демократов, но и не душили их, если не считать Ефрема Соколова, сдуру согнавшего водометы на празднование «Дзядоу» в 1989 году. И одна из главных ошибок Шушкевича состояла как раз в том, что он не захотел опереться именно на этих людей, на тех, у кого был управленческий опыт и кто понимал необходимость перемен. Многие из старого состава партии готовы были идти за ним и служить делу. Но Шушкевич этого не пожелал. С другой стороны, по понятным причинам, не пожелал он примкнуть и к правому крылу. И, в силу своей административной неопытности, оказался ни с чем. Вроде бы ни на кого не опирался, вроде бы ни за что не отвечал. И не мог не проиграть.

Демократам в Верховном Совете вообще не повезло на лидеров. После каждого выступления Зенона Позняка все убеждались, что демократию нам хотят навязать необольшевистскими методами. Цель была новой, а методы прежними. У Позняка точь в точь, как теперь у Лукашенко, было желание сеять постоянный страх, нервозность, делать обстановку напряженной и истеричной. В результате какая-то часть (25–28 человек) была вокруг него сплочена, а зал Позняка поддержать не мог, не хотел. Из страха трудно поддерживать. Не идеи отпугивали, а методы, антикоммунистическая истерия отпугивала. Требовать объявить партию вне закона, когда наиболее активная часть общества была в партии, – это безумство для политика, решившего завоевывать власть. Я не раз говорил активистам Белорусского Народного Фронта: «Смените вождя! Вы из-за него проигрываете!»

Экстремизм Позняка и K°, думается, был одной из главных причин, что в судьбоносное время у нас, в отличие от других союзных республик, разлом произошел не по линии «за» – «против» Беларуси, а по замшелой классово-ортодоксальной догме «демократ» – «партократ». И это в полной мере использовал выступающий то с правого, то с левого фланга радикал и популист Лукашенко. О том, что он поставил своей целью выставиться в президенты, было ясно всем. Делалось это на примитивной основе – и это тоже было ясно. После очередного его выступления с криком: не дадим эксплуатировать наших трудящихся в свободной экономической зоне в Бресте! – я подошел к нему и задал вопрос: «Вы рветесь к власти. Станете президентом – и что же будете делать? Вы же в экономике ничего не соображаете! Вы отдаете себе отчет, что у вас ни хрена не получится? Тут же нужно будет заниматься сложными, конкретными вопросами, а не просто лозунги бросать!» Он мне ответил дословно: «Я позову профессионалов и дам возможность им работать». Это было за два года до его избрания президентом.

Все в зале, да не только в зале, понимали, что он занимается популизмом, пытается еще и еще раз себя показать всей республике – заседания тогда транслировались в прямом теле и радиоэфире. Честно говоря, это было одной из причин, почему мне было противно выходить лишний раз к микрофону после выступлений Лукашенко и других наших популистов.