Работа над ошибками - [11]
ТОГДА
Я ковырялась и получала удовольствие от процесса ковыряния. Опоздать? Об этом и речи не могло быть. Но времени в запасе еще много. Тем не менее, Никита, уже одетый, наглаженный и начищенный, ходил вокруг меня и зудел:
— Если ты будешь так копаться, мы непременно опоздаем!
Я потряхивала туго заплетенными косами с огромными бантами и продолжала молча сражаться с резинками на лифчике. Эти окаянные резинки выскальзывали из пальцев всякий раз, когда я пыталась пристегнуть чулки.
— Мам! — крикнул расстроенный Никита. — Да помоги ты ей чулки пристегнуть!
— И что за амуниция такая у женщин? — добавил он, обращаясь ко мне. — Носили бы и вы брюки. Ведь удобней.
Удобней, — согласилась я. Про себя подумала, что я-то не против, но соседи заклюют, если все время буду ходить в брюках.
Брюки мне нравились. И некоторые женщины отваживались их надевать. А у Шурочки Горячевой из второго подъезда были потрясающие синие бриджи. Я завидовала ей ужасно. Шурочка старше меня на три года. И очень хорошенькая: ясные серые глаза, льняные локоны. А уж в бриджах она выглядела настоящей куколкой. Когда и мне исполнится десять лет, мама купит мне такие же. Она обещала. Хотя я вовсе не уверена, что на мне они будут выглядеть столь изумительно, как на Горячевой. И кстати, даже Шурочка носит свои бриджи не часто. Что об этом говорить?! Вот и приходится мучиться с чулками, с теплыми байковыми штанами на резинках.
— Что тут у вас? — спросила мама, наконец появляясь на пороге нашей комнаты.
— Ой! — пискнули мы разом, как две дрессированные белые мышки.
Никого красивей нашей мамы в мире не существовало. Не знаю, как Никита, а я поняла это сразу. Только взглянула на нее и поняла. Тонкая серо-зеленая юбка до колен. Белоснежная блузка с широкой, из настоящих кружев, вставкой на груди. Лаковые туфли-лодочки на шпильках. И над всем этим большие ярко-зеленые глаза и пышные рыжеватые кудри. Специально к этому дню мама сделала шестимесячную завивку. Стройная, ладная, как статуэточка.
Прошедшей весной дядя Толя Кулагин с пятого этажа часто по вечерам выходил во двор с аккордеоном. Играл прямо на улице. К нему почти сразу же начинали сходиться взрослые и дети. Взрослые танцевали танго и фокстроты, а мы глазели на эти танцы. Моя мама тоже танцевала. Иногда с папой, иногда с кем-нибудь еще. Она блестела глазами, весело смеялась. И тогда становилась очень хорошенькой. Но сегодня! Нет, никого красивей мамы не было и быть не могло.
Мама помогла мне пристегнуть чулки и ушла на кухню — уложить нам с Никитой завтраки в портфели, а мне вдобавок большое красное яблоко. Я немного расстроилась. Никогда мне не стать такой красивой, такой спокойной и… и… И не знаю, какой еще…
Никита сразу все понял. Он меня чувствовал, что ли? Он многих чувствовал.
— Не расстраивайся, Кать! Ты сегодня тоже красивая. Ведь это твой день!
Мой, конечно. Но не только мой. Сколько еще детей на земле пойдут сегодня в школу первый раз?! Миллионы! Я огорченно сопела, расправляя на себе складки коричневого форменного платья.
— На! — Никита протянул мне накрахмаленный белый фартук. — Давай, помогу!
Он выскочил из комнаты и через минуту вернулся с огромным букетом гладиолусов. Себе великодушно оставил только астры. Я завязала шнурки на ботинках и взяла в руки букет.
— Ты как клумба! — хохотнул Никита. — Одни цветы и банты! Мам! Мы готовы!
Отца не было. Он ушел на работу. Не посчитал нужным взять отгул. Сказал маме, мол, это не слишком великий праздник. Все когда-нибудь идут в школу первый раз. Вполне достаточно, если мама одна проводит меня. Мы с Никитой случайно слышали их разговор. И оба обиделись. А вот бабушка с дедушкой отгулы взяли и приедут к нам сюда. Только позже.
На улицу мы вышли чинно. Мама держала меня за руку. Никита шел рядом. Нес два портфеля: свой и мой. А еще букет астр. Встречные здоровались с нами и ласково мне улыбались. За год тут все перезнакомились. Большинство работало вместе с отцом. Да и не так уж много домов построили. Всего пять, не считая нашего. Папа в шутку называл эти дома рабочим поселком. Были еще дома. Точно такие же. Только блочные и почему-то желтого цвета. Но их построили очень далеко. У дороги, которая вела мимо кладбища к станции «Чертаново». Никого из тех домов мы не знали. Вернее, мама и я не знали. У отца там жил кое-кто из рабочих с его участка. А Никита не без помощи Ивана давно перезнакомился со всеми, с кем только можно было. Даже в окрестных деревнях. Еще бы! Он целый год ездил в школу в Студгородок. Вернее, в Москворечье. Доезжал до Студгородка, а дальше пешком.
Наша школа построена тоже не рядом с домом. Минут пятнадцать идти. Да еще между строящихся домов по непролазной грязи. По доскам, которые положили в виде узенькой дорожки. Доски эти, стоило на них наступить, хлюпали и поднимали в воздух брызги коричневой жидкой глины. Все, потому что последнюю неделю шли непрерывные дожди. И только сегодня с утра сияло солнце. Как по заказу. К обеду, наверное, даже жарко станет.
Никита лихо перескакивал самые грязные места. Обещал, что скоро, вон за тем домом, появится асфальтированная дорожка. Хотя это и без него было известно. Мы с мамой шли медленно, ступая по доскам осторожно и как можно легче, опасаясь поднимать фонтаны жирной грязи. И впереди, и позади нас так же осторожно двигалась толпа людей. Шутки, смех, белые фартуки, цветы. Из распахнутых настежь окон звучала музыка. И я вдруг забыла о своих переживаниях. Общий праздник захватил меня. Захотелось шутить и смеяться. Стало радостно. Да и дорожка асфальтированная наконец зашуршала под ногами.
Вот, докатилась до кондового "люблюнимагу", невольно использовав все классические штампы этого жанра. Увы мне :(. Но, видимо, работа на ниве народного просвещения так утомила к маю и опустила поближе к плинтусу, что ничего иного в качестве релаксации получиться не могло. Обещать, что в последствии исправлюсь, не буду, так как наш наробраз не оставляет попыток дебилизировать педагогов по американскому образцу, следовательно, очередная и, вероятно, очень нескорая писанина моя снова будет не высшего разбора.
Аннотации от автора нет, поэтому напишу от себя Конец 80х г. 20 века. ОНА думала, что любит старшего брата подруги, но встретила ЕГО и полюбила с первого взгляда. ОН, в прошлом бабник, был сражен ЕЙ в самое сердце. ОНИ поженились когда ей было 16 и казались безумно влюбленны и счастливы. Но не так радужна оказалась семейная жизнь. ОНИ безумно любят друг друга, но их характеры мешают их счастью. И не только характеры... Ведь за спиной маячит главная соперница и по своместительству лучшая подруга. Да и ее брат - "мнимый любимый" постоянно рядом.
Лорен Встреча с бывшим, которого вы не видели почти десять лет, никогда не бывает удачной. Столкнуться с бывшим, когда он тебя арестовывает, — это унизительно. Наручники застегиваются на моих запястьях в тот самый момент, когда он обещает ненавидеть меня до последнего вздоха. Я не могу его винить. Он умолял меня не уходить. Он не знает, что уход от него разбил мое сердце так же сильно, как и его. Это было не ради меня. Скорее, это было ради кого-то другого.Гейдж Я уехал из города после того, как ураган «Лорен» разрушил мое сердце.
Она — Голливудская принцесса. Он — ее новый телохранитель. Он не планировал, что она предложит ему секс без обязательств при трудоустройстве. Бизнес официально смешался с удовольствием.Стелла После тяжелого публичного разрыва я зареклась не ходить на свидания. Этот договор меняется, когда мой новый телохранитель входит в парадную дверь. Хадсон совсем не похож на мужчин в этой индустрии. Он черствый, холодный и не хочет проводить со мной ни секунды дольше, чем нужно. Все меняется, когда я начинаю размораживать его ледяной покров и обнаруживаю настоящего мужчину, скрытого внутри.Хадсон Я не хочу иметь ничего общего с голливудской жизнью. То, что мое лицо красуется на обложках журналов, не похоже на приятное времяпрепровождение. Эта работа временная и была предоставлена в качестве одолжения моему брату, который заботится о своей больной жене. Моя проблема? Я узнаю настоящую Стеллу, а не ту женщину, которую показывают по телевизору. Я пытаюсь бороться со своим влечением и сохранять наши отношения профессиональными, пока она не делает предложение: секс, пока я здесь, а потом мы разойдемся в разные стороны. Как я могу отказаться?
Иногда случается так, что в одном теле уживаются сразу несколько личностей. У каждой своя судьба, свои радости и проблемы. Как же решить, какая из них настоящая? Кто здесь друг, а кто враг? Изоляция всё расставит по своим местам. Роман «История болезни» – это продолжение романа «Изоляция». Полюбившейся читателям Чиаре Манчини придётся вернуться в прошлое, отыскать точку, когда её мир раскололся, и постараться собрать его воедино, ведь на кону самое важное – семья. Есть события, на которые мы не можем повлиять, но всегда можно сделать правильный выбор и остаться человеком.
В книге современной американской писательницы Кристи Кохан рассказывается о непростой судьбе трех наших современниц – американок, о поисках ими своего места в этой грозящей многими опасностями и соблазнами жизни.
Известная манекенщица Августа Феверстоун решает разыграть собственное похищение, однако хорошо продуманный план неожиданно разваливается как карточный домик, и жизнь девушки теперь зависит от загадочного и опасного незнакомца. Но кто он? Преступник или защитник? Циничный негодяй или сильный, мужественный, страстный возлюбленный, посланный Августе самой судьбой?..
Жизнь Энни Макхью рухнула в одночасье. В автокатастрофе погибли родители, и неожиданно выяснилось, что ее свидетельство о рождении подделано, что теперь ей предстоит освободить дом, который она привыкла считать родным, а ее настоящая мать принадлежит к сливкам высшего общества.Энни полна решимости выяснить, почему Клара Бичем отказалась от нее, и звонит в дверь роскошного дома. Но попадает она в особняк не как неожиданно обретенная дочь, а совсем в ином качестве…