Раб - [29]

Извращенка чёртова.

— Не дам! — упираюсь. — Он мой!

— Ну нажми сама!

— Не хочу!

Антер затих, не отпускает. Едва ощутимо трусится. По спине льётся кровь.

— Идём, — говорит Олинка, хватая ошейник.

— Одень его! — напоминаю.

— Обойдётся, — злобно отвечает. — Он меня плохо развлекал.

— Госпожа, — взмолился раб. — Я же исполнял все ваши пожелания…

— Кто тебе давал право говорить? — рука тычет в первую попавшуюся кнопку на пульте, мужчина падает, изгибается, пытается молчать, Олинка остервенело тыкает в остальные кнопки, добавляет сверху кнутом и успокаивается, только услышав вопль.

— Вот так, — говорит удовлетворённо. — Знаешь, что один мне придумал? Сразу же кричать, хотел чтобы не нажимала больше. Теперь все знают, нужно терпеть до последнего, и орать, только если невмоготу. Симулянтов такое ждёт… — мечтательно улыбается. Иди уже отсюда, психопатка чёртова, видеть тебя не могу! Неужели таких полпланеты?? Взорвать тут всё к чёртовой бабушке! Ненавижу!

— Ещё перечить будешь? — спрашивает. Раб тяжело дышит, глаза мутные, но на ноги встаёт, качает головой, хрипит, что никогда не посмеет, пусть прекрасная госпожа пощадит неразумного.

— Пришлёшь мне одежду, ладно, лень нести? — спрашивает напоследок.

— Так пусть он сам несёт, — говорю. Хоть чем-то будет прикрыться да кровь промокнуть. Олинка пожимает плечами, но кивает разрешающе. Исполосованный бедняга собирает одежду и на дрожащих ногах ковыляет за ней.

— Как мне повезло… — выдыхает в мои колени Антер. Провожу рукой по волосам.

— Пусти, — говорю, — медика возьму.

Разжимает руки, но так и не поднимается. Снова назад отбросило, вот чёрт. Залечиваю рану, протираю тёплым мокрым полотенцем.

— Иди, — говорю, — покупайся…

Парня бьёт мелкая дрожь. Опускаюсь к нему, обнимаю, кладу голову к себе на плечо.

— Ну всё хорошо, милый, всё хорошо, я постараюсь больше не допустить, надеюсь, ей надоест и… чёрт, не хочу так говорить, бедный тот, на кого она переключит своё внимание. Но ты мой…

Чёрт, не то, он не собственность, не нужно ему этого внушать!

— Не продавай меня… пожалуйста…

— Никогда, обещаю.

— Я буду слушаться беспрекословно, слова против не скажу, никогда не посмею снова тебя…

— Прекрати, — шепчу. — Прекрати…

Так и не обнял меня в ответ. Ох, видимо, вернулось всё отвращение. Отпускаю. Встаю, спешу быстренько собрать шипы и бросить в утилизатор. Минут через двадцать Олинка возвращается.

— Я у тебя забыла свои камешки, — говорит.

— Извини, я уборщика запустила, и он их утилизировал.

Лицо искривилось.

— Прости, не подумала. Я тебе новые куплю.

— Не надо, я и сама куплю. Лучше дай еще раз на Антера посмотреть.

— Не дам.

— Ну последний раз, честно! Больше не буду…

— Клянёшься?

— Слово даю!

— А сдержишь?

Оскорблённая невинность:

— Леди Олинка Альвельская из рода "Звездопроходца" всегда держит слово!

Тоже мне, леди нашлась, поганка недоразвитая! Но молчу, киваю.

— Честно, последний раз, — повторяет.

— Ладно, если последний. Антер!

Выходит, халат успел накинуть, молодец, нечего ей спину зажившую видеть. Да и ссадины от удара рукояткой кнута уже нет. Зато на её собственном несчастье побоев прибавилось… Справляюсь с тошнотой. Тварь. Я тебе жизни не дам. Даже если приказа не будет — сама лично прибью и закопаю. Пусть хоть под трибунал потом.

— Что-то он у тебя слишком хорошо себя чувствует, что, залечила уже?

— Посмотрела?

— Нет. Ты же знаешь, на что я хочу посмотреть, а ты всё не даёшь…

Тянет руки, куда приличные девушки не тянут, развязывает и распахивает халат, Антер стойко сносит, закусив губу.

— Моё! — рычу.

— Ну покажи, пожалуйста…

Даже не знаю, что лучше. Выгнать? Самой возбудить? Или позволить, наконец, этой дуре посмотреть и заткнуться?

Нет, мои прикосновения он потом не сможет выносить, пусть весь негатив на неё валится.

— Один раз, — говорит, — как договорились, последний раз…

Ох, надеюсь! Хотя бы будет что тебе припоминать…

— Ладно, — говорю. — Давай. Посмотришь — и всё! Ты поняла? Ты поклялась!

Поспешно кивает, облизывает губы, начинает умело работать пальчиками. Да ты, девочка, небось всех своих мужиков изводишь?

Пока она не видит, беру медика и заживляю самые большие отметины на Дэне. Но слежу, когда нужно будет бросаться на помощь своему.

Тело Антера, как ни странно, отвечает. Я-то думала, омерзение все чувства перебьёт. Хотя, здоровый мужчина, сколько он там после Амиры перед торгами в бараке сидел, не меньше двух недель? Против природы не особенно попрёшь. Правда, учитывая пульт… В любом случае, я рада, пусть увидит, как он хорош, и валит уже!

— Смотри-ка, а я-то думала, — сообщила Олинка.

— Говорю же, всё в порядке у него, — недовольно. Ловлю себя на мысли, что я и сама ещё не видела. Да только как-то и не хочется, особенно в такой обстановке…

— Ну можно разок, а?

— Ты обещала! — откладываю медика, подхожу.

— Ну Ямалита…

— Нет, пока я не наиграюсь, никому нельзя! — отрезаю непреклонно, пытаясь запахнуть на Антере халат. Эта дура не удерживается, хватает мужское достоинство руками, приседает, обводит губами, языком. Бедного Антера, кажется, вот-вот стошнит. Разыгрываю злость — впрочем, разыгрывать не нужно, я и без того зла как чёрт! Оттаскиваю — дрянь не забывает укусить, Антер кричит, я закатываю скандал, в общем, всё по кругу, выгоняю, наконец-то, сто раз напоминаю про обещание, пугаю, что расскажу Корнелю, это её тревожит, просит не рассказывать, требую взамен сдержать слово. Кажется, она наконец-то довольна. Боже, боже. За что мне это.