Раав. Непостыженная - [11]

Ефрем запротестовал.

— Они первым делом будут искать на крыше!

— Да им и не придется искать, если ты останешься стоять посреди комнаты!

Ефрем огляделся.

— Должно же быть место получше!

— Прекрасно, — Раав уперла руки в бедра. — Если тебе не нравится крыша, как насчет моей постели?

Ужаснувшись, Ефрем стал быстро взбираться по лестнице.

В ее глазах отразилась боль, когда она увидела паническое бегство Ефрема.

— Я знала, что ты поступишь именно так.

Она посмотрела на Салмона. Он подумал, что у нее самые прекрасные темно-карие глаза, какие он когда-либо видел. Неудивительно, что Иисус и Халев так часто предупреждали о том, как опасны чужеземные женщины.

— А ты? — спросила Раав с печальной улыбкой.

Салмон поставил ногу на нижнюю перекладину и снова посмотрел на нее.

— Как тебя зовут?

— Раав. Но сейчас у нас нет времени для разговоров. Поторапливайся!

Она поднялась по лестнице вслед за ним. Подталкивая Салмона, Раав жестами приказала им лечь.

— Ложитесь здесь, а я прикрою вас вязанками льна.

Салмон послушался ее и теперь наблюдал, как она быстро, деловито трудилась, складывая на них снопы. Завершив работу, она наклонилась и прошептала:

— Извините, что не могу устроить вас удобнее, но, пожалуйста, не двигайтесь, пока я не вернусь.

Она поспешила спуститься в комнату, закрыв за собой выход на крышу.

— Мы доверили свои жизни блуднице! — хрипло прошептал Ефрем.

— У тебя есть идеи получше?

— Были бы у нас мечи!

— И хорошо, что их нет, а то мы бы сейчас были в руках того стража ворот, который разговаривал с Раав.

— Раав? Ты что, спросил, как ее зовут?

— Это было разумным в подобных обстоятельствах.

— Какое тебе до нее дело? — сказал Ефрем. — Ты же знаешь, кто она, — в его голосе прозвучало презрение.

— Тише ты!

— Мы что, обязаны прятаться под этими снопами льна, как трусы? Лучше было бы убить ее и заняться своими делами.

Салмон успел схватить Ефрема прежде, чем тот попытался сбросить с себя вязанки.

— Лучше бы нам закончить то, для чего нас сюда послали! Или ты забыл, какое поручение дал нам Иисус: войти в город, собрать информацию, выйти из города! Он не посылал нас проливать кровь, — Салмон отпустил друга. — Кто может лучше знать, что происходит в Иерихоне, чем блудница, преломлявшая хлеб с царем?

— Лучше умереть в схватке, чем, прячась за женскую юбку, ждать, когда тебя убьют.

— Мы прячемся не за ее юбкой, — сказал Салмон, улыбаясь. — Мы прячемся под вязанками льна.

— Как ты можешь смеяться? Это она сказала нам про царя. Почему мы должны верить блуднице?

— Ты что, не смотрел на нее?

— Ну, не так внимательно, как ты.

— Она достаточно красива, чтобы привлечь внимание царя.

— Возможно, но видел ли ты, как хорошо знает ее тот стражник? Она, наверное, «близко знакома» с каждым мужчиной в городе и, кроме того, еще с сотнями тех, кто приходит сюда торговать.

— Тогда она точно знает главные события, происходящие в городе.

— И, возможно, болеет всеми известными людям болезнями.

— Успокойся! Мы там, куда привел нас Бог.

Салмон удивился тому, что не на шутку разгневался на слова друга. Раав наверняка была именно такой, какой описал ее Ефрем. Почему же тогда ему так сильно хотелось защитить ее? И почему он доверил ей их жизни?

Он медленно выдохнул, заставляя себя расслабиться.

— Лучше нам отдохнуть, пока есть возможность. У меня предчувствие — что бы ни случилось, мы недолго пробудем в этих стенах.

* * *

Раав знала, что люди царя не заставят себя ждать. Наверное, как только она отошла от ворот в сопровождении двух израильтян, Кабул побежал к своему начальнику, чтобы доложить о двух чужестранцах, вошедших в город.

Она быстро спустилась по лестнице, потом положила ее на пол.

— Раав! Открывай!

Ее сердце бешено колотилось, когда она вытирала руками пот с лица. Пригладив волосы и расправив платье, Раав быстро подошла к двери и широко открыла ее, изобразив облегчение при виде мужчины, стоявшего за дверью.

— Я надеялась, что ты придешь раньше, Кабул.

Взволнованный и напряженный, Кабул продолжал стоять на месте. За ним стояли другие воины, вооруженные и готовые к схватке. Она видела страх в их глазах, страх, похожий на ее собственный, только боялась она другого. Если Кабул поведет себя так, как ему предписывали правила, он войдет в дом и проведет полный обыск, включая крышу. И если он обнаружит разведчиков, ей больше не жить.

— По приказу царя я должен забрать двух мужчин, вошедших в твой дом. Они израильские соглядатаи, которые пришли разведать, как лучше всего напасть на нас, — он заглянул в комнату. — Выведи их.

— Эти люди были здесь, но я не знала, откуда они. Они покинули город в сумерках, как раз перед закрытием ворот, и я не знаю, куда они направились. Если вы поторопитесь, то наверняка сможете их догнать.

— Куда они ушли?

— Я не знаю, — повторила Раав. Теперь Кабулу предстояло нечто более страшное, чем два соглядатая. Ему предстояло держать ответ перед напуганным, разъяренным царем, который накажет его за то, что израильтян не схватили и не заперли в темнице.

— Быстрее! Бегите за ними. У вас еще есть время поймать их, если вы поспешите!

Кабул поверил ей. Да и почему он должен был подозревать ее в обмане, если она столько раз на деле доказывала свою верность царю? Разве не устроила она себе обеспеченную жизнь тем, что по крупицам собирала у чужестранцев информацию, которая могла быть полезна царю, и за которую она могла получить награду? Одного ее слова было достаточно, чтобы отправить Кабула в путь. Повернувшись на каблуках, начальник стражи прокричал приказ и направился прямиком к воротам.