Р.А.Ц. - [35]

— Владимир Павлович, а что ты с названием-то так маху дал? — начал заход из-за печки Государь, пряча хитринку в усах. Лантир тут же отбоярился, словно бы ждал этого вопроса:

— Да машинка выдала, а я с генералами менять и не стал. Решил, будет план внутри плана внутри плана. Те, кому надо, никогда не поверят, что название может хоть немного отражать суть, не так у них мозги закручены.

— Ладно, будь по-твоему. Давай по теме. Если 'Пустошь' сработает штатно, мы сможем прихлопнуть всех этих гадов разом. Значит, нужно постараться прихлопнуть их как можно больше. А это…

— Означает, что УР мы возвращать пока что не будем.

И они одновременно посмотрели в глаза друг другу, отчетливо осознавая, что этим решением обрекают на гибель еще несколько тысяч человек. Потом Лантир медленным движением взял перо и подписал приказ, а Государь наложил сверху высочайшее 'Утверждаю'.

— Что они делают? — возглас, вырвавшийся у одного из операторов ЦБУ, заставил всех, находившихся в зале, обратить внимание на большой экран, где высвечивалась общим планом интегральная картинка со спутников. На нем в неестественных условных цветах было видно, что войска противника отступают, оставив для заслона крупный арьергард. Отступали спешно, буквально бежали, хотя и во вполне организованных порядках. Отдельные группки существ, в каждой из которых был маг, то и дело отделялись от быстро бегущей орды и останавливались. Они клали наземь 'алтари', которые, в отличие от 'транспортных контейнеров', почти не использовались в битве, и что-то делали с ними, отчего те начинали нестерпимо полыхать в широком диапазоне. Такой 'алтарь' поднимал мощнейший щит не только над самой группой, но и перехватывал проносящиеся сверху снаряды и мешал полету авиации. Искусственный ураган, потерявший было силу, с началом отступления вновь воспрянул и стал медленно смещаться назад, за уходящими войсками.

К концу дня все утихло. Исчерпал вложенную в него энергию вихрь, закончились монстры в заслонах, а основные силы вышли из зоны досягаемости РАЦа. Еще кое-где курились дымки, в воронках и рвах отсиживались раненые твари, отдельные уцелевшие насекомые и химеры пытались выполнять боевую задачу, так и засевшую в их куцых мозгах, однако в основном на израненную землю опустилась благословенная тишина.

Вымотанные до смерти солдаты и офицеры спали без задних ног. Враг попил много крови, части потеряли больше половины техники и до десяти процентов личного состава. Уставших людей сменили подошедшие десантники, тоже не слишком бодрые, но хотя бы не измотанные тяжелейшим, ожесточеннейшим боем. Тишина была оглушительной, неимоверной для уха, привыкшего к звукам разрывов, лязгу траков и отдаленным ударам била. После рева 'сварок' и 'Мангустов' было как-то совсем непривычно слушать первых, несмелых еще и робких кузнечиков и невесть как уцелевших в месиве отгремевшего техногенно-биомагического боя птиц. Птахи возвышали свой голос к небесам, словно бы утверждая превосходство жизни над всем, и кто-то умный включил циркулярную трансляцию их трелей, отчего рослые дядьки в шрамах во сне начинали улыбаться и мягчеть лицом.

А Горчаков не улыбался. Красными воспаленными глазами он смотрел в никуда, и кофе уже не помогал хоть на полчаса взбодрить измотанный организм. То, что предстояло ему, он, может, был бы и рад переложить на другого, но офицерская честь сделать этого не давала. Командующий укреленным районом подписывал похоронки. Толстая стопка гербовой бумаги высилась на его столе, и он механическими движениями брал их одну за одной — и подписывал своей рукой, второй подпирая небритый щетинистый подбородок. 'Уважаемая Зинаида Ивановна, с прискорбием сообщаю, что Ваш муж, гвардии лейтенант Братеньков Сергей Степанович, погиб … числа года в бою за мир Джардия, похоронен воинском кладбище Селигерского УР. Настоящее извещение является основанием для ходатайства о пенсии (Приказ МО?…). Командующий, генерал-лейтенант Горчаков Я.П.' Подпись. И еще, и еще.

Внезапно генерал понял, что уже около минуты видит перед собой тревожный алый сполох бланк-собщения с пометкой 'Молния'. Голосовая связь была отключена, и система уведомляла таким образом о чем-то очень важном и срочном. Решив, что отсюда, из своего рабочего кабинета он все равно ничего толком не сделает (хотя кабинет был по своим операционным возможностям сопоставим с большим залом и предоставлял все условия для работы одного человека), Горчаков быстро поднялся и спустился в ЦБУ. Увидев изображение на центральном экране, он от неожиданности даже остановился. Система вела какой-то летательный аппарат, и, хотя он несомненно был сделан человеком, он мало походил на все, виденное офицерами ранее. Привычно и мгновенно обмахнув зрачками столбцы служебной информации, Горчаков увидел, что аппарат появился из ниоткуда примерно пять минут назад, сразу же обменялся кодами принадлежности и был идентифицирован под ничего не объясняющим обозначением 'Свийск'. ПКО-шники его вели, но вели с большим трудом. К истечению первой минуты они уже бросили свой шик-модерн — вести боковыми лепестками, и внаглую прямо облучали большими станциями, без особых, впрочем, успехов. ЭПР была крайне мала, одиночный радар и вовсе не имел бы никаких шансов, помогало лишь качество системности — все локаторы УР-а были объединены в сеть и потому могли похвастать очень солидной разнесенной базой. Тем не менее, хоть объект и не маневрировал, створы радаров 'плыли', отметка то и дело срывалась, находилась вновь и снова гасла. Гость проявился далеко на севере от укрепрайона, примерно в двух тысячах километров, а сейчас летел уже над полосой обеспечения, делая по четыреста километров в минуту!