Пылкие мечты - [31]

— Нет, — печально покачала она головой. — Они не знали, что я могу их услышать. Я слышала, как его светлость обвинял мою мать. Она не отпиралась, даже когда он заявил, что я внебрачный плод ее любовных шашней. Он обвинял ее в самых низких и отвратительных вещах, а она в ответ смеялась ему в лицо.

Уолтер не знал, как утешить Эмму.

— Уолтер, он лишит меня наследства, — всхлипнула Эмма, склонив голову ему на плечо. — Что тогда со мной будет?

Глава 7

Если ничего не случится, то скоро они будут в Сток-он-Тренте. Так ответил Дэвид, когда Гвинет спросила его об этом, — слишком ухабистый отрезок дороги вынудил ее отложить в сторону свой дневник. Как она уверяла себя, это послужило поводом для того, чтобы завязать с ним разговор.

Гвинет могла признаться себе — Дэвид заставляет ее нервничать. Их близость, вызванная теснотой кареты, не могла не действовать на нее. Кроме того, еще слишком живы воспоминания о поцелуе прошлой ночью — это тоже не облегчало ее положения. Гвинет боролась со своим смятением, и ей было совсем нелегко притворяться, будто ей безразлично его присутствие.

Разговаривать с Дэвидом о чем-нибудь в дороге Гвинет не собиралась. Когда Дэвид бодрствовал, она притворялась спящей. Когда он дремал, она заставляла себя смотреть на мелькавшие в окне сельские просторы, все время борясь с желанием посмотреть на него. Когда же они оба просыпались, Гвинет раскрывала свой дневник и сосредоточенно принималась писать. Конечно, она ни на миг не сомневалась в том, что все написанное ею в карете сплошная чушь, однако это занятие позволяло ей делать вид, будто она ужасно занята, что препятствовало их общению. Она знала, что это из-за нее их обед прошел в напряженном молчании, но ничего не могла с этим поделать.

Дэвид тоже ничего не предпринимал, чтобы облегчить ее положение. Сегодня он уже не один раз делал ей замечания. А в один из томительных периодов молчания, когда Гвинет пыталась с головой погрузиться в работу, она обнаружила, что он подсматривает за ней, точно так же как он делал это теперь. Из-за этого у нее внутри разгорался непонятный жар, звенело в ушах и по всему телу бегали мурашки.

— Как ты думаешь, в гостинице Сток-он-Трента нам удастся принять ванну? — спросил он.

Воображаемая картина была слишком соблазнительна, а потому Гвинет решила не отвечать на его вопрос.

— Может, у них найдется ванна.., гм-гм.., из китайского фарфора?

Она украдкой бросила на него взгляд, но ничего не ответила. Гвинет очень сомневалась, что керамические мастерские мистера Веджвуда изготавливают ванны для купания.

— Если у них нет ничего, то я просто искупаюсь в Тренте, чтобы смыть с себя всю грязь. А как ты — не хочешь составить мне компанию?

Он сидел, вытянув длинные ноги между сиденьями. Было тепло, и несколько раньше, в полдень, Дэвид снял куртку и закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые руки, что свидетельствовало о роде его не столь давних занятий. Однако за время их двухдневной поездки он ни разу не побрился.

Ей было интересно, намерен ли он взять отдельный номер. Он обязан, решила Гвинет и вдруг почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Чтобы скрыть смущение, она, повернувшись к окну, стала смотреть на проплывающий за окном кареты пейзаж. Гвинет предположила, что они уже подъезжают к Сток-он-Тренту.

— Как ты считаешь, одобрит ли твой обожатель тот факт, что мы вдвоем поселимся в одном номере?

Гвинет бросила на него сердитый взгляд. По его лицу скользнуло плутоватое выражение, если это ей не показалось. Вздохнув, она снова уставилась в свой дневник.

— Меня совсем не волнуют чувства, которые он испытывает к тебе. Но что касается его отношения ко мне, то, когда я объясню ему обстоятельства прошлой ночи, уверен, он войдет в мое положение, а также поймет, что я просто не мог изменить хоть что-нибудь.

— Да, а как же предстоящая ночь и завтра? Как ты собираешься объяснить ему совместное пребывание со мной в одном номере на протяжении всей поездки?

Ее мозг упорно и настойчиво доказывал не правильность и даже непристойность такого рода допущений, но все ее тело восставало против них. Сознание против страсти. «Боже мой, — подумала Гвинет, — я становлюсь ходячим философским доказательством на двух ногах». К счастью, она еще могла подавлять свой телесный голод — пока могла.

— Кстати, прошлой ночью я обнаружил, что пол чертовски твердый, чтобы спать на нем.

— Дэвид, тебе следует подумать над тем, что нам с тобой просто неприлично.., ни тебе, ни мне.., вот так путешествовать.

— А ты разве думала о приличиях, когда замышляла побег?

— Это разные вещи.

Он покачал головой:

— После того, что ты попыталась выкинуть прошлой ночью — убежать через окно, — ты не оставила мне выбора. Теперь я не спущу с тебя глаз.

— Ты же не мой опекун, Дэвид.

Дэвид с самодовольным видом скрестил руки на груди:

— Скажи, разве я могу оставить тебя одну и тем самым погубить свое будущее, Гвинет? Из-за тебя, только из-за тебя я вынужден быть все время начеку.

С целью продемонстрировать свое умственное превосходство Гвинет захотелось тут же оспорить этот довод. Но вместе с тем она понимала — в этом нет никакого проку. У Дэвида был решительный вид человека, выполняющего свой долг. Однако Гвинет никак не могла взять в толк, откуда вдруг у Дэвида возникло такое повышенное чувство долга.