Пылающий мир - [2]
Джули подъезжает к дому и останавливается, заезжая колесом на бордюр. Её голубая клетчатая рубашка испачкана краской, шпатлевкой и несколькими черными пятнами крови зомби — надеюсь, это старые пятна. Как только она начинает открывать дверь, из фургона, стоящего на тротуаре, к ней бросается охрана, и Джули откидывается на подголовник.
— Блин, парни, это совсем не нужно.
Начальник охраны, имя которого я опять забыл, нависает над ней, сжимая винтовку.
— Вы в порядке? Столкнулись с зомби?
— Всё нормально.
— Россо приказал охранять вас 24 часа. Почему вы продолжаете это делать?
— Потому что мы пытаемся заставить их вспомнить, что они люди. Толпа мужиков, тычущих в них оружием, не поможет. Я все время говорю Рози, но он…
— Джули, — солдат наклоняется и повторяет вопрос жестче. — Вы встречались с зомби?
Оно начинается на «Э»…
Джули выходит из машины и бросает через плечо сумку с принадлежностями для рисования.
— Да, майор, я встретила несколько мертвых. Я остановилась и поболтала с ними около минуты, они смотрели на меня, как потерявшиеся дети. Я сказала им, чтобы они продолжали бороться и ушли с моей дороги.
Она машет стоящему на другой стороне улицы испещренному пулевыми отверстиями бунгало, в котором отсутствуют дверь и окна.
— Привет, Б!
Изнутри раздается стон.
— Я говорю об агрессивных, — подчеркнуто терпеливо говорит майор. — О совсем мертвых.
— Нет, сэр. Я не сталкивалась ни с «совсем мертвыми», ни с Костями, ни с бандитами, ни с Поджигателями. Меня тронуло ваше беспокойство, но со мной все в порядке.
Он кивает одному из своих людей.
— Проверь багажник. Иногда они прячутся там. Джули встает спиной к двери и отмахивается от него.
— Ты смотришь слишком много фильмов ужасов, Эван.
Вот. Я хватаю его и запираю в своем хранилище, прежде чем оно снова ускользнет. Эван Кёнерли. Мускулистые руки. Рябое загорелое лицо. Кажется, ему нравится делать вид, что он все еще состоит в армии. Эван.
— Когда вы закончите обыскивать мою бедную машинку, — добавляет Джули. — Не могли бы вы захватить для меня эти банки с краской? О, и остерегайтесь журнального столика в багажнике, он может быть опасен.
Она поворачивается к солдатам спиной и, наконец, видит меня. Её раздражение сменяется улыбкой. Мне нравится наблюдать, как она переходит от их мира к нашему. Как будто наступает весенняя оттепель.
— Привет, Р.
— Привет, Джули.
— Как тут у нас дела?
Она бросает сумку с кистями и валиками и осматривает отверстие в стене, а потом начинает крутиться, пытаясь найти признаки прогресса. Её не было весь день. Она прочесывала окрестности в поисках еды и предметов домашнего обихода, — теперь весь мир как распродажа, — а я был здесь, старательно ничего не сделав.
Она смотрит на мою правую руку с фиолетовыми пальцами и сочувствующе улыбается.
— Всё еще возникают проблемы?
Я щелкаю суставами пальцев.
— Окоченение.
— Два месяца назад ты даже дышать не умел, поэтому я считаю, что ты очень хорошо справляешься.
Я пожимаю плечами.
— Давай ты подержишь доску, а мелкую моторику я беру на себя, — она шевелит передо мной пальцами. — Я — знаменитый художник, забыл? Мои работы висят рядом с картинами Сальвадора Дали.
Она поднимает молоток и горсть гвоздей. Я держу доску на дыре, пока она прищуривает глаз и устанавливает гвоздь. Джули ругается лучше всех, кого я знаю. У нее самый обширный запас отборного мата, которым она может ткать сложные узоры затейливых инвектив, или она может объяснить, что ей нужно, используя только вариации слова «хер». Она — поэт ненормативной лексики, и я чуть не начал аплодировать, когда она затопала по комнате, сжимая свою руку и извергая красочные выражения. Не могу не отметить, насколько по-разному мы отреагировали на удар по пальцу, и моя улыбка немного меркнет. Джули словно прожектор, а я — свеча. Она полыхает. Я мерцаю. Джули швыряет молоток в дыру и плюхается на диван.
— Ебись этот день конём.
Я сажусь рядом с ней и мы смотрим сквозь отверстие в стене на разрушенные окрестности как в телевизор. Повсюду на улицах видны воронки от снарядов. Газоны перепаханы. Дома обрушились или обгорели. Прямо начальные титры для очень мрачного ситкома.
Дверь открывается и входит Эван Кёнерли, но он не отпускает колкостей и своих фирменных фразочек. Он бросает банки с краской у входа и поворачивается, чтобы уйти, но останавливается перед дверью.
— Спасибо? — говорит Джули. Он оборачивается.
— Послушай, Джули…
Я не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь обращался ко мне или хотя бы смотрел мне в глаза. Словно я — плод воображения Джули.
— Я знаю, что уйдя жить сюда, ты пытаешься показать людям, что чума отступила и все хорошо…
— Мы этого никогда не говорили. Мы здесь не поэтому.
— Ваш сосед «Б» — плотоядный труп. Ты живешь по соседству с сотнями плотоядных трупов и даже не запираешь дверь.
— Они больше не едят людей, они другие.
— Ты не знаешь, какие они. Они сейчас немного сбиты с толку… но это не значит, что пока ты спишь, они внезапно не вспомнят о своих инстинктах, — он бросает на меня быстрый взгляд, потом переводит его на Джули. — Ты не знаешь, что они сделают. Ты ничего не знаешь.
Приквел Айзека Мариона «The New Hunger» («Новый голод») в переводе на русский язык! Речь идёт о жизни Норы, Р, М и Джули до событий «Тепла наших тел».
Вы пропустили сладкий звук голоса Р? Вы задавались вопросом, как он относится к сезону праздников? Кто он — постапокалептический Санта или Скрудж? Сократил ли он количество убийств благодаря духу Рождества?Я написал рассказ для журнала «CityArts» о первой зиме Р в качестве ходячего трупа. Этот рассказ менее душевный, чем большинство рождественских историй.
Американскому блогеру Айзеку Мариону удача улыбнулась неожиданно, ослепительно и совершенно заслуженно. Крупное издательство в поисках нераскрытых талантов обнаружило его оригинальный роман, переворачивающий с ног на голову концепцию современной мифологии хоррора, и книга немедленно произвела грандиозный фурор и легла в основу сценария для фильма. В настоящее время готовится экранизация.Мир поражен чумой и стоит на грани вымирания. Покойники ходят по земле и норовят употребить в пищу живых, которые, оставшись в катастрофическом меньшинстве, с трудом держат оборону.
Размеренная и распланированная жизнь леди Эскарины Ставо перевернулась три года назад, когда ее жених не вернулся из исследовательской экспедиции. Но леди не пристало опускать руки и ждать чуда, когда над ним можно (и нужно!) работать…
Я Близнец. Импульсивная. Любопытная. Упрямая. Близнец. Наследница трона, о котором я ничего не знаю. И оказалось, что я Фейри. Но, конечно, есть одна загвоздка — все, что мне нужно сделать, чтобы заявить о своем праве по рождению, это доказать, что я самая могущественная из сверхъестественных существ во всей Солярии. И конечно, технически это правда, поскольку я дочь Дикого Короля. Но то, что не было указано в брошюре, так это то, что каждый фейри в Королевстве претендовал бы на мой трон, если бы мог. Школа, в которую меня отправили, одновременно и чертовски опасна, и одна сплошная адская вечеринка.
Вся жизнь — это поиск. Айн ищет надежду на взаимную любовь, но голоса его внутренних демонов все громче. И твердят они о ненависти к Императрице. Лия ищет способ сказать людям правду, но галактика не хочет верить, что ее погибший муж не был кровавым убийцей. Лекс ищет того, кто сможет сравниться с погибшим другом — лучшим пилотом галактики. И у него получается. Осколки прошлой жизни начинают собираться воедино, отражения истины мелькают в расколотых зеркалах, и рано или поздно Императору придется заплатить за все, что он сотворил.
Лия — высококлассный хакер, в Империи таких, как она, можно по пальцам пересчитать. Вилт — прекрасный врач, пожалуй, один из лучших на планете Солль. Айн — безалаберный придурок, окончивший летное училище, но так и не сумевший найти работу по специальности. Их судьбы связаны и скреплены ненавистью. Ненавистью к Империи. Им предстоит ввязаться в неравную борьбу, чтобы вернуть к жизни Союз, от которого осталась только тень.
Актуальная проблема выбора — мир или война, любовь или ненависть, дружба или личная выгода, норма или порок, мечта или реальность, не только в окружающей действительности, но и внутри личности. Отдельная территория окружена зоной отчуждения. Власть сосредоточена у Альянса «Черных лилий». Старый режим (мир, каким мы его знали) был свергнут Революцией «Черных лилий». В их символике лилия — всходы новой жизни, черный цвет — грязь, из которой поднялось новое поколение. Каждый революционер — лепесток «Черной лилии». Действие начинается спустя пять лет после революции, порядок еще не успел установиться.
Неприятности — мое второе имя. Приключения — мой образ жизни. На этот раз на моем пути встал сильный соперник, но я не привыкла отступать перед трудностями, тем более у меня скоро свадьба с любимым, и никто не смеет мешать моим планам. Только прежде нужно разгадать многочисленные семейные загадки, препятствующие моему счастью.