Пылающий камень (ч. 2) - [19]

— Думаю, если одна женщина смогла выйти из города, то другая может туда войти.

— Я против, — заявил брат Фортунатус. — А что если вас поймают?

— Я клирик, — парировала Росвита. — Лорд Джон не причинит мне вреда. Если он возьмет меня в плен, я обращусь к госпоже иерарху.

— Тогда я пойду с вами.

Росвита показала на несчастного брата Константина, который тихо стонал, обхватив живот. Его угораздило выпить воды из колодца, и теперь он ужасно мучился.

— Вы должны присмотреть за книгами, брат, — сказала она Фортунатусу. — И позаботиться о бедняге Константине. Даже если бы не болезнь, он слишком молод и неопытен, чтобы я могла доверить ему такие важные вещи.

— Сестра Амабилия могла бы отговорить вас.

— Нет, брат. Она бы настояла на том, чтобы идти со мной.

Фортунатус слабо улыбнулся.

Солнце еще не взошло, и палатки тонули в тумане. Сопровождать Росвиту Теофану выбрала Леобу — высокую сильную женщину, которая вполне могла постоять за себя. Одетая в монашеское одеяние, закрыв лицо капюшоном, она дожидалась Росвиту. Было решено послать только двоих, чтобы не привлекать лишнего внимания, в одиночку Росвиту принцесса отпустить не решилась — мало ли что может случиться с одинокой женщиной, пусть даже и священницей. До границы лагеря их проводили двое солдат — лазутчиков благополучно скрыл туман, и часовые ничего не заметили. Росвита и Леоба добрались до узкой тропинки, ведущей к воротам Венначи.

Повсюду Росвита видела признаки осады: неубранный овес, поля, засеянные пшеницей, теперь заросли сорняками, скот бродил прямо в ячмене. Люди Адельхейд не могли выйти из города, а Айронхед или не желал этим заниматься, или таким образом показывал людям, что у них нет никакой надежды.

Леоба шла молча, и Росвита не могла не порадоваться этому обстоятельству. Сама она давно привыкла молчать, не испытывая при этом ни малейшего неудобства. Кто знает, какой окажется их судьба, попади они в руки Джона Айронхеда? Может, он милосердно возьмет за них выкуп и отпустит, а может и заупрямиться. И что их ожидает тогда — бог весть. Впрочем, подобные мысли лучше гнать подальше. Пока они продвигались вперед, Росвита про себя тренировалась в произнесении аостанских слов.

Основной лагерь Айронхеда лежал к западу, а здесь, возле северных ворот, располагались только его сторожевые посты. Сюда из города ночью пробирались проститутки и купцы. Купцы распродавали драгоценные шелка, серебряную утварь — когда дети плачут от голода, подобные вещи теряют цену. В город несли хлеб и сыр.

— Сестры! Откуда вы? — остановил их часовой.

— «Сестры»! Какие еще «сестры»? — воскликнул его напарник и разразился смехом. Он схватил капюшон Росвиты, откинул его и вскрикнул от удивления — его поразила ее северная бледность. Потом он осторожно снял капюшон с Леобы.

У Росвиты сжалось сердце — рядом с ней стояла вовсе не Леоба. Конечно, следовало бы догадаться, что задумала Теофану, когда так спокойно согласилась с уверениями монахини, что принцессе идти в город опасно: если солдаты Айронхеда поймают их, то он сможет потребовать хороший выкуп, не говоря уже о том, что получит возможность шантажировать Генриха. Но ее слова пропали втуне. Теофану не дрогнула, когда с ее головы упал капюшон. К счастью, эти солдаты не были вчера на переговорах и не узнали ее.

Росвиту кольнула мысль, что любой человек, увидевший Сангланта, ни на минуту не усомнился бы, что перед ним сын короля. Теофану была без свиты, и ни одна живая душа не догадалась бы, что она — принцесса.

— Может, отправить их к лорду Джону? — предложил первый.

— Как видите, мы — служители церкви, — холодно произнесла Росвита, пришепетывая изо всех сил, чтобы ее речь не слишком отличалась от акцента аостанцев. — Мы прошли большой путь от дворца архиепископа в Равене, потому что до нас дошли слухи, что из-за осады многие женщины впали в грех, а это против законов Господа. Мы хотим вернуть их на путь истинный.

— Неужели на пути истинном много хлеба? — расхохотался первый стражник, а вслед за ним и его приятель.

— Нет хлеба слаще, чем прощение Господа, — сурово возразила Росвита. — Помолитесь ли вы с нами, братья?

Но они не собирались молиться. Солдатам было скучно, они устали и сочли, что особого вреда две женщины не принесут. Надо окончательно сойти с ума, чтобы по доброй воле направляться в осажденный город.

— У нас приказ никого не пускать в город. Вы можете передать им какие-нибудь вести.

— Да ладно, Аделькур, шлюхи каждый день приносят им новости. Будто ты не знаешь, что половина шлюх шпионят для королевы, собирая все слухи.

— Говорят, что королева Клетия, которая правила Дарром когда-то давно, и сама была не прочь позабавиться. Я слышал, что у нее было не меньше шести мужей, а новых священников она заставляла удовлетворять ее, пока не надоедят.

Солдаты смеялись, но не сводили глаз с женщин. Росвита не смогла скрыть отвращения, но Теофану умела скрывать свои эмоции, ее лицо осталось бесстрастным, словно она вовсе не слышала этих слов.

— В городе много больных, — начала Росвита. Она взяла с собой серебро, но боялась, что попытка подкупа вызовет у них подозрения. — Мы с сестрой — целительницы, и Господь повелел нам направиться сюда, чтобы врачевать тела и спасать души грешниц. Мы останемся в лагере и будем молиться, прося всех сестер наших свернуть с пути порока. Мы будем молиться денно и нощно до тех пор, пока нам не разрешат войти в город, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается.