Пылающие бездны - [5]
Старик ласково улыбался:
— На пару мыслей, бесценный Гени!
— Я весь внимание, великий учитель! — ответил Оро-Моск, касаясь рукой своего виска, в знак глубочайшего уважения к ученому.
— Я хотел бы с вами говорить, только не здесь. Не забывайте, что и воздух имеет уши…
— Мое время в вашем распоряжении, дорогой учитель. Когда и где?
— Прочтите!.. — старик сдвинул на лоб свои окуляры.
«Сегодня, у меня в лаборатории на Казбеке, в 17 часов», — прочитал Гени, как в книге, в глазах ученого.
— Удобно это вам? — спросил тот.
— Да, дорогой учитель, вам не придется меня ждать. Ваше приказание записано в моих мыслях неизгладимо.
— Вот и прекрасно, — кивнул головой старик, водружая свои окуляры на место. — Советую и вам, мой друг, беречь ваши мысли от посторонних глаз, — добавил он.
— Благодарю вас, учитель. Я думаю в настоящую минуту о вещах, которые не могут интересовать никого, кроме меня. Тем не менее, воспользуюсь вашим советом, подсказанным глубочайшей мудростью.
Гени вскинул на глаза легкие окуляры голубоватого стекла.
— Вовремя!.. — старик покосился на промелькнувшую мимо очень высокую фигуру с головой, глубоко ушедшей в плечи, и с желтовато-бронзовым цветом лица. — Надо полагать, сегодня же последует временная изоляция всех граждан Марса, проживающих в Федерации?
— Приказ уже фиксирован Политическим Советом, — пояснил Гени, в свою очередь следя за удаляющейся фигурой марсианина. — Что касается этого гражданина, я ручаюсь, он безопасен. Это бесподобный автор «Гармонии Миров», ярый противник каких бы то ни было враждебных столкновений. Его имя Гро-Фезера-Мар, и он, хотя это и несколько странно, приходится мне родственником… Это брат моей жены.
— Так?.. так… — протянул старик. — Разумеется, это не имеет никакого значения. Мало ли марсиан проживает на Земле и наших на Марсе!.. Итак, мы расстанемся, дорогое дитя…
— До условленного срока, мой великий учитель!
— Нет, дитя мое, мы увидимся раньше: я буду там же, где и вы, в 15 часов…
Гени снова коснулся пальцами виска. Ученый, кивнув головой, направился к выступу галлерей.
Гени Оро-Моск, заметив у одного из обелисков свой аэрожабль, сделал в воздухе кругообразное движение рукой.
Машина, как по рельсам, подплыла к террасе дворца.
Около Гени вновь вырос марсианин. У него был скучающий вид и он рассеянно жевал мастику[12].
— Сестра Авира с тобой? — спросил Гро тоном близкого друга.
— Вероятно, в аэро[13], — ответил Гени.
— Мой братский поцелуй ей!
— Спасибо, мой вдохновенный друг.
Гени сделал поэту знак рукой и вскочил в аэро.
— Ты где проводишь вечер? — донесся до него голос шурина.
Гени не успел ответить. Аэро, сверкнув на солнце, мгновенно растаял в воздушной синеве.
Вслед за ним от террасы отделилась оригинальная гондола знаменитого ученого, — сильно вытянутая, сигарообразная, светло-зеленого цвета.
Ученый и начальник флота спешили на краткосрочный отдых к домашнему очагу. Первый — в свой уголок на Атлантиде, второй, любивший умеренные поясы — на Норалеско.
Гро Фезера-Мар втянул еще более голову в плечи, выждал, пока гондола ученого скрылась в пространство и вскочил в свой папиллоплан.
— На Атлантиду! — коротко бросил он аэровожатому.
В уютной кабинке, отделенной непроницаемой стеной от вожатого, марсианин сел к небольшому аппарату и люксографировал в пространства на условном языке, понятном лишь для начальника внешней разведки Марса:
«Война принята. Возможно, в ближайшее время буду изолирован. Сосредоточьте внимание на Гени Оро-Моске и, в особенности, на Роне Оро-Бере. Гро Фезера».
Выполнив свою задачу, поэт стал задумчиво смотреть на расстилающуюся под ним панораму.
Вдали сверкнула Атлантида.
Глава третья.
Супруги с разных планет.
Гени в минуты отдыха не любил быстроты лёта. Поэтому, очутившись в своем аэро и справившись с хронофором[14] о течении времени, прежде, чем поздороваться с женой, отдал приказание пилоту лететь с известной скоростью.
Машина начальника флота являлась последним словом техники для атмосферных аэро.
Никаких моторов и двигателей, столь типичных для первых шагов авиации. Аэрожабль, построенный на принципе преодоления земного притяжения, управлялся при помощи конденсации в специальном аккумуляторе потока электронов элемента небулия, достигающего на Землю с отдаленных звезд и автоматически извлекаемого из воздуха.
Камень преткновения древних механиков, — раскаляемость движущегося тела вследствие сопротивления воздуха, — был обойден остроумным приспособлением: само движущееся тело вырабатывало вокруг себя охлаждающую воздушную оболочку, позволяющую сохранять нормальную температуру, независимо от скорости движения. Аэрожабль имел форму сильно вытянутого эллипсоида и, — в рассчете на сжатие при быстром движении, — был построен из упругого, эластичного материала, легко поддающегося деформации.
Никаких рычагов, требующих мускульной силы. Ряд кнопок на поверхности электронометра, регулирующих жизнь машины — и это все, весь аппарат управления, не считая капитана-пилота. Впрочем, машина, в случае надобности, могла управляться и автоматически.
