Пылающие алтари - [3]
Внутренний двор храма не был выложен каменными плитами и пестрел замысловатыми цветниками. Сам храм походил на грот, увитый зеленью. В таких любила отдыхать Артемида. Ее статуя из паросского мрамора была воздвигнута посередине храма. Вечно юная богиня стояла гордая, с легкой усмешкой на губах. Короткий хитон охотницы доходил ей до колен, за плечами — лук и колчан, в руках — копье. Храм имел две двери, причем вторую, заднюю, дверь закрывала статуя богини.
Эвтерпа была в храме со второго часа дня[7]. Вместе с подругами она пела и плясала под звуки арф, пила легкое разбавленное вино на веселых ложах среди цветов. В девять часов она зашла за статую богини и больше оттуда не появлялась.
Никто не обратил внимания на закутанную с головой в мужской плащ одинокую фигуру, выскользнувшую из задней двери храма. Она пересекла агору, спустилась к пристани. Навстречу ей поднялся с бревна высокий юноша и помог сесть в лодку…
Гинекономы[8] не усмотрели в этот день ничего подозрительного. А Харилай, пирующий дома с друзьями, при возлиянии в честь богини радостно кричал:
— Элелео! Сегодня — вино, а завтра — дело!
Но вечером этот крик вдруг сменился смятенным «Иу! Иу!».
Пропала Эвтерпа…
Причалив к Лисьему острову, Дион и Эвтерпа сошли на берег. Похищенную приняла меотка Этра и коротко остригла ей волосы. Густые локоны падали на землю, подобно сорванным цветам гиацинта. Потом невесту увели в дом. Там и нашел ее Дион, в темном гинекее[9] на подстилке из листьев…
Утром следующего дня Дион, наказав Этре скрывать от чужих глаз жену, отплыл в Танаис.
Дела в городе шли своим чередом. Как ни в чем не бывало, принимал в них участие и Дион.
Харилай похудел. Терзаемый подозрениями, наблюдал он за молодым воином. Кто-то сказал ему, что Эвтерпу видели у меотов на Лисьем острове. Уважаемые горожане — друзья Харилая — ездили на остров и вернулись ни с чем. Меоты отвечали, что девушки у них нет и они не знают, где она.
— Дион! Не ты ли похитил Эвтерпу? — не выдержал наконец убитый горем отец. — Скажи, жива ли она?
— Говорят, она исчезла из храма Артемиды Таврополы. Обратись со своим вопросом к богине. Уж она-то точно соучастница! — с усмешкой ответил юноша.
— Я найду на тебя управу! — взорвался Харилай. — Сегодня же пойду к судье!
Пока Дион дождался вызова в суд, успела народиться луна и вновь пойти на ущерб. На второй день июля похитителя пригласили на лесху[10]. Пройдя через агору, Дион увидел у храма старейших граждан Танаиса и среди них Харилая. Судьи молча сидели на каменных скамьях, опираясь на посохи. Длинные бороды развевались на ветру.
— Уважаемые отцы города! — обратился к ним Харилай. — Вы лица незаинтересованные, решение ваше неподкупно. Рассудите нас с Дионом, сыном Деметрия.
— Говори, досточтимый Харилай.
— Этот зеленый юнец, порождение греха, сын недостойной, нанес оскорбление нашему роду!
— Не бранись, Харилай! Род Деметрия не менее славен, чем твой. А Мехрийя — дочь знатных родителей, хотя и варваров.
— Он похитил мою дочь Эвтерпу!
— Это правда, Дион?
— Да, правда. Мы любим друг друга.
— Берегись! Если ты совершил насилие, тебе несдобровать!
— Она сама отдала мне свой пояс. Спросите об этом у нее.
— Где она?
— На Лисьем острове, у Этры…
Этра исподлобья смотрела на косматого грека, зудевшего, как сердитый шмель.
— Где моя дочь, о порождение Ехидны?!
— Нет у меня твоей дочери. Она убежала, едва завидела тебя на берегу.
Харилай искал ее по всему острову, звал с угрозами, выманивал лаской. Но Эвтерпа не отвечала. Забившись в густые заросли диких трав, она, плача совсем по-детски, шептала:
— Милые травки, укройте меня от лютой беды! Заклинаю вас самой Афродитой, спасите меня, милые травки!
— Дочь моя! Ты слышишь меня? — надрывался между тем несчастный отец. — Отзовись! Клянусь бородой Зевса, я не трону тебя! Ты должна на суде сказать, своей охотой пошла к Диону или он взял тебя силой! Иначе — смерть ему…
Только после этого Эвтерпа вышла к отцу.
— Не смей бить меня, отец! Если хоть пальцем тронешь, брошусь в воду, — сказала она решительно.
На суде Эвтерпа сказала, потупившись:
— Я сама ушла из храма и села в ладью Диона… У меня… У меня будет ребенок…
— Так знай же, неблагодарная, твоего щенка я не возьму в свой дом и приданого за тобой не дам!
Мудрые отцы города переглянулись с улыбками: значит, быть Харилаю дедом!
Ободренная этой молчаливой поддержкой судей, Эвтерпа ответила:
— Не обделили бы нас боги счастьем, отец! А без приданого мы проживем…
Когда родился мальчик, ему дали имя в честь всесильного и прекрасного бога Аполлона.
Дион носил новорожденного на лесху к старейшим согражданам. Они осмотрели ребенка и признали его крепким и ладно сложенным.
— Пусть растет на радость отцу! — сказали, они. — Воспитай из него мужа отменного, полезного себе и государству.
Эвия! Так ласково называет Дион возлюбленную в минуту страсти.
Эвия! Горький аромат цветущего миндаля. Звон серебряного кубка. Гибкость тела юной эллинки. Мягкая красота белой лилии. Все это объединило в себе одно слово.
Идет ли Эвтерпа от реки с кувшином на плече, пляшет ли на току, усеянном полевыми цветами, или, сбросив хитон, опускается на ложе, Дион, пьянея от счастья, не устает повторять, как молитву:
Курение – это привычка, и в то же время навязчивая химическая и эмоциональная зависимость, которую вы тесно увязываете с вашей повседневной деятельностью и сценариями жизни. Когда-то вы придали курению эмоциональную привлекательность, приписали его к зоне комфорта, сделали тем, что вам нравится. Таким образом, вы полностью заблокировали критическое отношение к курению. Очевидное проявление разрушительных последствий курения растянуто во времени и может быть значительно отстроченным, это также затрудняет адекватную оценку вреда этой привычки самим курильщиком.
В послеблокадном Ленинграде Юрий Давыдов, тогда лейтенант, отыскал забытую могилу лицейского друга Пушкина, адмирала Федора Матюшкина. И написал о нем книжку. Так началась работа писателя в историческом жанре. В этой книге представлены его сочинения последних лет и, как всегда, документ, тщательные архивные разыскания — лишь начало, далее — литература: оригинальная трактовка поведения известного исторического лица (граф Бенкендорф в «Синих тюльпанах»); событие, увиденное в необычном ракурсе, — казнь декабристов глазами исполнителей, офицера и палача («Дорога на Голодай»); судьбы двух узников — декабриста, поэта Кюхельбекера и вождя иудеев, тоже поэта, персонажа из «Ветхого Завета» («Зоровавель»)…
Одна из самых загадочных личностей в мировой истории — римский император Гай Цезарь Германии по прозвищу Калигула. Кто он — безумец или хитрец, тиран или жертва, самозванец или единственный законный наследник великого Августа? Мальчик, родившийся в военном лагере, рано осиротел и возмужал в неволе. Все его близкие и родные были убиты по приказу императора Тиберия. Когда же он сам стал императором, он познал интриги и коварство сенаторов, предательство и жадность преторианцев, непонимание народа. Утешением молодого императора остаются лишь любовь и мечты…
В однотомник известного ленинградского прозаика вошли повести «Питерская окраина», «Емельяновы», «Он же Григорий Иванович».
Кен Фоллетт — один из самых знаменитых писателей Великобритании, мастер детективного, остросюжетного и исторического романа. Лауреат премии Эдгара По. Его романы переведены на все ведущие языки мира и изданы в 27 странах. Содержание: Кингсбридж Мир без конца Столп огненный.
Анатолий Афанасьев известен как автор современной темы. Его перу принадлежат романы «Привет, Афиноген» и «Командировка», а также несколько сборников повестей и рассказов. Повесть о декабристе Иване Сухинове — первое обращение писателя к историческому жанру. Сухинов — фигура по-своему уникальная среди декабристов. Он выходец из солдат, ставший поручиком, принявшим активное участие в восстании Черниговского полка. Автор убедительно прослеживает эволюцию своего героя, человека, органически неспособного смириться с насилием и несправедливостью: даже на каторге он пытается поднять восстание.
Беллетризованная повесть о завоевании и освоении Западной Сибири в XVI–XVII вв. Начинается основанием города Тобольска и заканчивается деятельностью Семена Ремизова.