Пылающая Эмбер - [23]

— Уведи её и предложи ей выпить или еще что-нибудь, пока мы не уладим все,

ладно?

Гус выводит её из комнаты. Наши глаза встречаются. Мои с глазами девушки. У нее

красивое лицо и чересчур потерянный взгляд. Её глаза взывают о помощи, которую я

просто не могу дать. Не сейчас. Может быть, никогда.

Все, что у меня осталось, — это клуб. И мне очень жаль, но я не дам возможность

еще одной сломленной девчонке разрушить то, что осталось от меня, и то, что имеет

значение в моей жизни.

Я не произношу вслух те слова, которые эхом отдаются в моей душе.

Это место не для тебя, куколка. Я не стану тем дураком, который попытается

тебя починить. Я уже по горло сыт склонными к суициду наркоманами. Возможно, если

бы у меня до сих пор оставалось сердце, но оно давным-давно было вырвано из моей

груди. Мы сломаны, ты и я, и никакая починка не исправит то, что восстановлению не

подлежит.

Она — бродяжка и ищет дом.

Но это не дом, Куколка. Это не дом.

37

Глава 5

Когда что-то жизненно важное для нашего выживания находится под угрозой… мы

всячески защищаем это и неистово оберегаем.

ЭМБЕР

Дозер и Мав все еще кричат друг на друга. Их низкие голоса — теперь, когда Ригор

так любезно приглушил музыку, — эхом разносятся по зданию клуба и главной комнате.

Я сижу в баре. Одна. Потому что Гус увел Лили минуту назад. Она была так

рассержена, что собиралась ворваться в кабинет Мава. Честно говоря, я удивлена ее

взвинченным состоянием. Я не совсем уверена, то ли это потому, что комментарии Мава

были унизительными для женщин в целом, то ли потому, что они были унизительны по

отношению ко мне.

Подруга Лили, ну конечно. Очевидно же, что эта сука жила на улице. Рылась в

мусорных баках. Этого мы хотим? Отбросы в нашем клубе? Она — влажная дырка,

ничего больше. Она даже не тип Эджа. Слишком тощая. Слишком низкая. Обычная. Как

гребаная тряпичная кукла, черт тебя подери. Ничего особенного. Мы можем найти для

Эджа кого-то другого. Кого-то получше.

Я была не в состоянии съесть сэндвич и жареную картошку в присутствии сидящего

передо мной Ригора. Я умираю от голода, но из-за обрушившегося на меня унижения мой

желудок неумолимо сжимается, и я боюсь, что, если сейчас поем, пища во мне не

задержится.

Байкеры и женщины, находящиеся в комнате, продолжают украдкой бросать на меня

взгляды, хотя некоторые из них смотрят открыто. Я чувствую их настороженность.

Некоторые женщины смотрят на меня как на мусор. Я чувствую себя изгоем.

К моим щекам приливает краска.

Я несколько раз порываюсь вскочить со своего стула и рвануть прямо к парадным

дверям. Единственное, что удерживает меня на месте, — мысль о Дэвисе, и осознание

того, что его патрульная машина припаркована прямо за забором, окружающим частные

владения клуба, и его угрозы относительно того, что произойдет, если я попытаюсь

сбежать.

Я заглядываю в зеркало за барной стойкой и вздрагиваю при виде своего отражения.

Я убеждаюсь, что оскорбления Мава вполне обоснованы. Девушка, смотрящая на меня, —

настоящая лахудра. Она не выглядит как Птичка или другие находящиеся здесь девушки.

Я не красивая. Я бледная. Никакого макияжа на лице. Вьющиеся, растрепанные волосы.

Может, когда-то я была особенной, но сейчас я такой не кажусь. Он прав. Я слишком

тощая. Я не осознавала, как много веса потеряла. Мои щеки ввалились, а скулы выпирали.

Темные круги, проступающие под глазами, придают мне такой вид, будто я не

высыпалась несколько дней кряду. А ведь так оно и было. Возможно, я не совсем

порченный товар, но другие комментарии задевают за живое, потому что они верны.

Я — бездомная. Практически нищая. И, похоже, я всего в нескольких минутах от

того, чтобы стать развлечением Офицера Дэвиса на ночь.

Сейчас все сводилось к одному человеку, одному байкеру, прогоняющему меня и

обрекающему на адские муки.

В конце концов, возможно, Мав — это князь тьмы.

МАВЕРИК

У меня не остается никаких сомнений в том, что если буду сталкиваться с этой

новенькой каждый день, мои раны никогда не затянуться.

38

Эта мысль приводит меня в отчаяние. Сводит с ума и возмущает. Поэтому я провожу

следующие полчаса, пытаясь убедить Дозера, что держать здесь эту девчонку —

чертовски плохая идея.

Впрочем, он не станет слушать.

Наконец, я говорю:

— Послушай меня. Суки вроде этой продадут тебя за гребаные десять центов. Нам

это ни к чему. Для «Гринбеков» это чертовски идеальное время, чтобы сделать ход. Они

хотят знать, какое решение мы примем. И внезапно эта девка появляется из ниоткуда.

Девственница, преподнесённая на гребаной тарелочке. Что, если мы проголосуем против,

и они узнают, что мы планируем разорвать отношения? Как думаешь, что они сделают? А

я тебе скажу, что они сделают. Они ударят по нам туда, где больнее и тогда, когда мы

будем не готовы. Еще как минимум две недели нам лучше не высовываться. Держать их в

неведении и в стороне.

Он кивает и напряжение сходит с моих плеч, когда меня накрывает волной

облегчения.

— Идет. Но я не отошлю Тыковку. Я не верю, что она представляет угрозу.