Пылающая Эмбер - [148]

перед домом на обочине дороги. Я уверен, что в ее голове крутится немало вопросов.

Вместо того, чтобы ответить на них, я ударяю кулаком по рулю и, пользуясь минутой

затишья, пытаюсь подавить ужас, сводящий мне живот.

Я смотрю прямо перед собой и намеренно игнорирую обломки, которые валяются в

сорока ярдах от дороги.

— У нас много общего, — говорю я ей. — Нам нужно было сжечь прошлое, чтобы

попытаться уйти от него, — переведя взгляд и заметив беспокойство и замешательство,

застывшие на ее прекрасном личике, бормочу себе под нос: — Только ты сильнее меня,

Куколка, потому что я так и не смог двинуться дальше.

Я провожу пальцем по шраму на ее запястье. И вновь я восхищаюсь ее храбростью и

силой духа, которые она хранит в этом маленьком теле.

266

Она рискнула жизнью, пытаясь спастись от своего бывшего. Она надрывала задницу

на работе, чтобы обеспечить семью, она пожертвовала своими собственными мечтами,

потому что была нужна ребенку, который даже не был ее собственным.

А что, черт возьми, сделал я?

Я впустую потратил годы, позволяя прошлому разъедать меня изнутри.

Мои родители боялись, что я стану тем самым человеком, которым я в результате и

стал.

Я чуть не убил единственную женщину, которая могла меня спасти.

Глубоко вздохнув и отгородившись от боли, я поворачиваю голову и провожаю

взглядом перекати-поле в виде шаровидного кустика, которое несет ветром по тому, что

когда-то было передним двором. Мою грудь опаляет раскаленная добела боль. Я

осматриваю обугленные останки того, что должно было быть моим домом. Место, где я

собирался воспитывать своих детей, создавать счастливые воспоминания, быть отцом и

стареть вместе со своей женой.

Когда я смотрю на этот дом, я вижу, какой он сейчас и каким он должен был быть.

Дом был только-только построен, когда я кинул в него коктейль Молотова. От левой

стороны ничего не осталось. Возможно, сохранилось всего семьдесят пять процентов от

всей конструкции. Но половина крыши просела, а почерневшие балки лежат там, где

должна была быть лестница. Остальную часть — золу и пепел — унесло ветром. Даже

древесина покорежилась и сгнила. Местами она полностью отсутствовала. Это печальное

зрелище. Мертвое. Безжизненное.

И это уместно в силу того, что я был таким с тех пор, как его поджег.

Съехав на обочину и припарковав свой пикап в грязи, я открываю дверцу

автомобиля. Через несколько секунд Эмбер делает то же самое. Она встречает меня у

капота и оборачивает одну руку вокруг моей, а другой переплетает свои пальцы с моими.

Я чувствую в этой связи так много всего. Ее сочувствие и понимание. Но, прежде всего,

она делится со мной своей силой.

От осознания того, что мне не придется сталкиваться с этими неизбежными муками

в одиночку, они становятся практически терпимыми.

На осмотр разрушений у меня уходит, наверно, даже больше времени, чем я

предполагал.

В конце концов, я признаюсь:

— Я сделал это в тот день, когда нашел ее.

Я перематываю и воспроизвожу в своей памяти ту ночь, как пламя поглотило

недавно обтесанную древесину и расползлось по фасаду дома.

Я был не в себе. Не только потому, что мы стали лучшими друзьями с моим

приятелем «Джеком» и его сотоварищем бутылкой номер два, но и потому, что меня

убило то, в каком состоянии я ее нашел. Убило человека, которым я был, будущее,

которое я планировал, и мои шансы создать воспоминания о ребенке, который был для

меня таким желанным. Я просто хотел положить всему этому конец. Стереть, словно у

меня никогда не было этих проклятых грез.

Поэтому я сорвал с себя футболку и засунул ее в бутылку. Вытащив из кармана

зажигалку, я поджег ткань, и всего лишь на долю секунды засомневался, стоит ли её

бросать.

У меня напрочь снесло крышу. Меня поглотила боль, и я собирался позволить огню

закончить работу.

267

Потребовались минуты, чтобы уничтожить месяцы работы.

Но потеря Даны и ребенка были не единственными вещами, которые выпотрошили

меня той ночью.

Она искромсала мою жизнь на кусочки и ушла от меня, сломив и искалечив. И

вместо того, чтобы наказать ее, я лишился рассудка и наказал ближайшего человека,

которого винил. Забрал его жизнь голыми руками. Я сделал это, проигнорировав все

предупреждения, которые подбрасывало мне мое сознание. Я ни секунды не потратил на

то, чтобы поинтересоваться, кем он был помимо того, что выступал ее наркодиллером.

Была ли у него семья.

Я хладнокровно его убил и попаду из-за этого в ад. Я знал, что никогда ничего не

смогу поделать с тем, чтобы изменить этот факт.

— Почему она ушла, если у нее был ты… и это? — шепчет Куколка.

— Она не знала об этом доме. Никто не знал. Даже мои братья. Это должно было

стать сюрпризом.

— Ты никому не рассказывал?

— Никто, кроме Кэпа, даже не знал, что она беременна.

— Ох, Мав. Почему?

Я пожимаю плечами.

— Потому что их заботят только киски, бабки и вечеринки до тех пор, пока они где-

нибудь не отрубятся. Как бы они поняли или узнали, через что я, черт подери, прошел?