Пыль и бисер - [43]

Я пару часов сдерживалась, а потом все же дотронулась до его волос. От первого же прикосновения мужчина вздрогнул. Открыл глаза, и надежда на лице сменилась обреченностью.

Я погладила его по волосам.

— Все наладится, Федор Андреевич, все наладится.

Б…, как оно наладится? У него-то как? Я смогла чудом вывернуться с документами, с хорошей легендой, которую, положа руку на сердце, никто не захотел всерьез проверять. Придумала себе работу (дай Бог здоровья Фролушке. Хотя какое ему сейчас здоровье?), вышла замуж, оказавшись настоящей Золушкой. А у нас ему, живому анахронизму, что делать? Он даже от любой заразы иммунитета не имеет.

Анахронизм тяжело вздохнул и уставился в окно. Я же, слыша урчание в обоих желудках, протянула ему предусмотрительно раскрытый сникерс.

— Благодарю.

Телефон благополучно сдох и мы ехали в полной информационной тишине, пока водитель не включил радио. Фохт резко вскинулся, начал озираться. Я прошептала ему на ухо:

— Не обращайте внимания. Это радио. Инженер Попов скоро покажет его в действии. Звуки передаются на расстояние.

— Вот так просто? — сухо уточнил он.

— Ну, как телеграф, только звук. Вообще не совсем так, но Вам проще понять будет.

Новости не особо вдохновляли. США не могут определиться, уходят ли они из Афганистана (изумленный взгляд), Киев предает анафеме Донецк, оттуда отвечают взаимностью, санкции, Путин встретился в Кремле с ветеранами, Греция все еще продолжает уходить из Евросоюза.

На Федора Андреевича больно глядеть.

В Шацке остановились в придорожном кафе. Водитель быстро поел и пошел курить с дальнобойщиками, а мы ковырялись в сомнительного вида салатах, сидя в углу.

— Этот трактир — не подобает графине, — обронил Федор Андреевич.

— Федор Андреевич, графиня потерпит. — я пожевала фрагмент кальмара, и решила, что ровесников жрать неэтично. — У Вас ко мне будет много вопросов, но кое-что я предупрежу сразу: я не знаю, как вернуться обратно и почему это все случилось. Подобные истории и у нас, и у Вас считают сказками, как Рипа Ван Винкля господина Ирвинга.

Ой, надо как-то работать над словарем. Я так старалась подстроиться под язык Прекрасной Эпохи, что теперь затруднительно общаться с родной средой.

2. Приземление

Около четырех часов дня мы пересекли границу родной губернии, традиционные колдобины поздравили с этим куда доходчивее табличек, и в густеющих сумерках мы таки приехали к парковке, где под тонким слоем снега стоял мой жук. Мой жучок!!!!

Я расплатилась с водителем, вытащила наружу Фохта, достала фрагмент ключа, которым пусть не с первой попытки, но отключила сигнализацию и завела двигатель, выдохнула и гостеприимно распахнула дверцу. Хорошо, все-таки, что я заслуженная росомаха и храню прочие документы в машине.

— Поехали!

Он все-таки пребывал в оцепенении. Некому было рассказать, насколько в шоке была я, но мой стресс был в большей степени от разлуки с родными, а остальное казалось увлекательным, пусть и непростым путешествием. А у него как-то более драматично все переживается.

— Теперь мы можем открыто разговаривать. А то как-то почти сутки, а Вы меня не упрекаете. Непривычно мне.

Меня охватило какое-то безудержное веселье. Первый раз за два года можно не опасаться раскрытия, можно быть собой и не подстраиваться под требования общества. Это как праздник непослушания.

Он сел, аккуратно закрыв дверь — с третьей попытки в такси это освоил.

— Вы умеете управлять таким экипажем? — опасливо уточнил мой спутник.

— И безумно скучала по этому. — погладила приборную панель. — У вас-то еще ждать и ждать. А потом обнять и плакать те автомобили.

С места я трогалась очень осторожно — все же два года перерыва в вождении, два года в совершенно ином ритме, но мастерство не пропьешь. Тонна металла и пластика подчиняется любому движению ладони, тихо воркует радио, ненавязчиво светят дисплеи. Мой мир, в который уже не надеялась вернуться, который вычеркнула к чертям из памяти.

Мы успели проскочить мост до больших пробок и минут за пятнадцать доехали до дома. Даже парковочное место свободно было. Я полезла под коврик багажника, где на случай какой тревоги хранился запасной комплект ключей, с облегчением их достала и повела своего гостя в своё логово. Ну, во всяком случае, по его лицу читались именно такие эмоции. Он думал, что я не вижу его прикосновений к приборной доске. Мальчишка все-таки всегда мальчишка.

Новый повод для конфликта приключился еще на первом этаже. Распахнулись двери и мой спутник с изумлением уставился в недра антивандального металлического ящика.

— Это лифт. — пояснила я через минуту.

— Я не понимаю.

— Ну мы войдем внутрь, а потом выйдем у моей квартиры.

— Так зачем туда заходить, если нужно выходить?

Вот не поверите, так и пошли пешком. На девятый-то этаж.

— Федор Андреевич, неужели в Санкт-Петербурге нет еще подъемников в зданиях? — причитала я по дороге.

— Подъемники есть, я даже видел их пару раз. — ответили мне. — Но они точно не выглядят такой крохотной нелепицей.

В квартире я вошла, разделась и первым делом пошла в санузел. Гидромассажная ванна, как мне тебя недоставало! Быстро в кучу свалились лиф, корсаж, корсет, шемиза, панталоны эти глупые, растянувшиеся на коленках за путешествие чулки.