Пыль и бисер - [27]
— Благословен Бог наш… Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его! Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе! Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем; сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей: так благословится человек, боящийся Господа! Благословит тебя Господь с Сиона, и увидишь благоденствие Иерусалима во все дни жизни твоей; увидишь сыновей у сыновей твоих. Мир на Израиля! Венчается раб божий Петр рабе божьей Ксении во имя отца, Сына и Сятого Духа. Аминь…. — Венчается раба Божия Ксения… Господи Боже наш, славою и честию венчай я!.. И сподоби нас, Владыко, со дерзновением, неосужденно смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца, и глаголати… Отче наш, иже еси на небесе… помилует и спасет нас яко благ и человеколюбец…
Все поют молитвы, и я тоже пытаюсь, но голос предательски дрожит, как и свеча в руке. На пальце кольцо из белого металла с мелкими бриллиантами, заключенными в ромбики. В наше время обручальные другие, но здесь каждое можно носить как реликт.
И вот под колокольный звон нас осыпают рисом, звучат поздравления, в толпе я вижу Данилку, Феклу и Никитишну, по случаю праздника наряженных в новое, а колокольный звон уходит в бесконечно голубое небо. И почему-то хочется плакать. Без повода.
Сразу из церкви мы отправляемся на вокзал, где мои сундуки уже упаковали в багажное отделение. В чемодане только самое ценное — расшитая сумочка с поредевшим багажом путешественника во времени, дорожное платье, иконы.
Обманутая в лучших ожиданиях (не было на Российских железных дорогах тех киношных вагонов, где из каждого купе выход на перрон) я устраиваюсь поудобнее на диванчике.
Вот ты, Ксюха, и вышла замуж. По-настоящему, перед Богом и людьми.
Поезд тронулся и мы остались в купе вдвоем.
— Я так счастлив, моя милая, — прошептал мне в затылок муж и обнял. Я прижалась к нему и ждала продолжения, которое почему-то не следовало.
Вот уже и проводник застелил постели, мы отужинали.
— Тебе помочь?
Конечно-конечно… Есть столько вещей, в которых мне не помешает помощь! Он осторожно расстегнул мое платье, помог снять его, потом корсет, еще раз поцеловал и уложил в постель.
А сам лег на соседнюю!
Ошеломленная, я полночи созерцала потолок, и задремала, когда за окнами уже серело. Ну может у человека комплексы перед общественными местами.
Утром муж был бодр и весел, а жена озадачена.
Поездка проходила мило и трогательно. Петя оказался в высшей степени предупредительным кавалером, немного застенчивым, но хамства в жизни хватает. Он неплохо рисовал и уже успел сотворить несколько эскизов спящей жены. Неужели эта пьяная медведица может казаться милой, но он же не врал.
В Москву мы приехали поздним вечером и отправились в гостиницу — небогатую, но чистую. Мои сундуки за одним исключением малой скоростью шли в Самару, так что вещей было не очень много. Поужинали и отправились гулять. То есть Петя показывал мне Кремль и другие достопримечательности, а я искренне изумлялась, потому что несмотря на две-три недели в году, которые я раньше проводила в столице в командировках, ждало меня множество открытий.
Москва — маленькая. То есть не маленькая совсем, но низкорослая. С холмов видно горизонт, ничто не заслоняет виды, и высоток нет. Шокирующее открытие, ничего не скажешь. Заодно и многого другого нет, а особенно изумляют узкие улочки. Я, конечно, знала, что был в истории столицы период, когда передвигали дома, но никто не сказал, какими узкими улицы были до этого. А Кремль — бежевый. То есть в обозримом прошлом — Петя утверждает, что он даже застал это время — его белили, а теперь он немного облезает, но все равно воздушнее, чем терракота.
Петя гулял в мундире, я — в прогулочном платье — как с открытки из прошлого про наивную гимназистку. И невинную до сих пор. Как-то раньше этот вопрос решался проще.
Вернулись глубоко за полночь, радостные… Вообще, пребывание рядом с Петей вызывает у меня какую-то эйфорию, хочется смеяться, быть милой, наивной и трогательной. Я такой лет с пятнадцати не была, а тут вот привалило.
В гостинице у нас была общая постель, в которой муж обнял меня сзади, зарылся лицом в волосы и заснул. Я пошевелилась. Нужными частями тела пошевелила. Нет реакции. Дождалась пока дыхание станет глубоким, спокойным и начала ласкать его — нет реакции. Сердце билось, а вот в другие места кровь не доносило.
Неужели правду говорил? Я полагала, что проблема в бесплодии и в общем-то не особо стремилась к размножению… Но чтобы так…
Перед визитом к милым родичам Петенька настоял на заказе новой одежды. Я и сама понимаю, что выгляжу бесконечно провинциально в своем скудном гардеробе, но если вспомнить, с чего я начинала…
Мы оказались на Кузнецком мосту — теперь понятно, отчего его называли самой модной улицей — лавки и салоны одежды теснили друг друга, заманивая в свои недра. Платья мне выбрали скромные, но милые — желтое, розовое, мятное. Все такое летнее-летнее, нежное-нежное.
До окончательной подгонки нужно было подождать пару дней, которые мы посвятили прогулкам. Все-таки мой восторг от отсутствия автомобильных пробок в столице был несколько преувеличенным — конный транспорт процветал. Но до чего все было живописно — городовые с бляхами, крестьяне в музейных почти нарядах, горожане…
Данный текст совершенно не вмешивается, но определенным образом дополняет «Пепел и росу». Все же не одна Ксения варится в этих событиях. А началось все с того, что мой бета-ридер сделав несколько замечаний по тексту (за что ей огромное спасибо и земной поклон), отметила слабую вероятность возникновения симпатии между этими персонажами. Вот и захотелось заглянуть на праздник чужих тараканов в голове.
Иногда приходится жить дальше, чтобы кто-то другой умирал (с) Ксения Татищева «Пыль и бисер — 3».
Исходя из специфики сюжета, порой там встречаются реальные персонажи (да что лукавить, они там постоянно проживают), но если разнообразные забавности из нашей истории подлинные, то обстоятельства жизни Ксении и ее ближайшего окружения — это вольная интерпретация реалий российской действительности того времени и на подтверждение архивными документами не претендует. Более того, с течением сюжета отрыв моих трактовок от официальной исторической правды будет только усиливаться, так что не взыщитеПродолжение «Пыли и бисера».
Асфальтовая пустошь – это то, что мы видим вокруг себя каждый день. Что в суете становится преградой на пути к красоте и смыслу, к пониманию того, кто мы и зачем живём. Чтобы вернуть смысл, нужно решиться на путешествие. В нём вы встретитесь с героями из других времён, с существами мифическими и вполне реальными, дружелюбными и не очень. Посетите затерянную в лесу деревню, покрытый льдами город и даже замок, что стоит на границе измерений. Постараетесь остаться собой в мире, который сошёл с ума. А потом вернётесь домой, взяв с собой нечто важное. Ну что, вы готовы пересечь пустошь? Содержит нецензурную брань.
Размышления о тахионной природе воображения, протоколах дальней космической связи и различных, зачастую непредсказуемых формах, которые может принимать человеческое общение.
Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион».
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)