Пятьсот веселый - [50]

— О, Ишим — хорошая станция, елочки зеленые, — заулыбался Матвей. — Когда я ехал в Иркутск в культурном поезде, вышел в Ишиме — и глаза разбежались. Вот базар так базар! И караси, и окуни, и всякая рыба без названия!

— Мяса бы сейчас! — Арвид хищно клацнул зубами. — Строганинки. Ох, и рубанул бы я!

— А из рыбы строганину тоже делают? — спросил Генка.

— Отличник должен все знать! — нарочно громко возвестил Арвид и оглянулся на Лену. — Только где деревенским знать про строганину!

Но Генке неинтересно было даже и ругаться с Арвидом. После размолвки с Леной он чувствовал себя одиноким и никому не нужным.

А Лена кокетничала, как казалось Генке, со всеми, особенно с Владимиром Астаховым. Так и вертелась возле Марины. Ну, ясно для чего: чтобы попасть на глаза «этому красивому дядечке»!

Генка страдал. Ему казалось, что все видят, как он страдает, и от этого было еще больнее и обиднее.

Арвид, черт полосатый, радуется. Все время заговаривает с Леной, и она смеется, слушая его дурацкие шуточки.

Первый раз в жизни ревность больно сжала Генкино сердце.

— Гена! — вдруг услышал он голос Марины. — Гена, подойди, пожалуйста, сюда.

Марина сидела на чемодане рядом с Владимиром. При виде унылого Генки Астахов хотел сделать недоумевающее лицо, но у него ничего не получилось, и он пошел к двери курить свои шикарные сигареты. Ну, ясно, и Астахов знает об его, Генкином, позоре.

— Что случилось? — спросила Марина, когда Генка подошел к ней и стал так, чтобы Лена не видела его лица.

— Ничего не случилось. — Генка хотел сказать это спокойно, но голос предательски дрогнул. — Все в порядке.

— А ты помирись, — горячо шепнула Марина, обдавая его теплом карих глаз. — Леночка ведь тоже переживает. Я это чувствую. Не веришь?

Генка не верил. Но он обрадовался сочувствию. Добрая душа, Марина! Вот человек, ради которого можно сделать все. Если бы она только попросила о чем-нибудь!

— Спасибо, — поблагодарил Генка, немного воспрянув духом.

— Ура! Ишим! — заверещал Арвид. — На горизонте Ишим! Да здравствует ишимский базар!

Лена подошла к брусу и стала рядом с Арвидом, а тот разошелся пуще прежнего и без остановки сыпал свои плоские шуточки.

Генка пошел к другому брусу, где курил Владимир Астахов.

— Страдаешь? — спросил вдруг Владимир, хотя он никогда первым не заговаривал с Генкой.

— Я? Ничуть, — храбро соврал Генка. — Просто надоело ехать.

— А ты не горюй, — Владимир не поверил бодрому голосу Генки.

— Я и не горюю, — рассердился Генка, хотя Владимир говорил с ним очень мягко и доброжелательно. Раньше Генка обрадовался бы этому. — Все чепуха, кроме Москвы.

— Ну, ладно, страдай в одиночестве, — проговорил Владимир. — Иногда это полезно.

Поезд остановился, как всегда, бесцеремонно. Лена с испуганным криком повалилась на Арвида, а тот, счастливый и довольный, уберег ее от падения и победно оглянулся на Генку, чуть придержав девушку в своих объятиях.

— Пойдем, — буркнул Генка Арвиду, когда Лена пошла проведать отца. Она так и не взглянула на Генку.

Паровоз, пыхтя, отвалил от пятьсот веселого, а это означало для всех: можно не спешить, спокойно дойти до базара, никто не отстанет.

Солнце все так же нещадно палило с высоты, раскаленное добела. Генка посмотрел себе под ноги, и сердце его отметило, что и здесь, за тысячи километров от дому, растут такой же жилистый подорожник, та же лебеда и неприхотливая полынь. Ах, эти милые знакомые травы! Как они ухитрялись прорасти сквозь песок и гравий железнодорожного полотна? Как стойко они выживали там, где, казалось, невозможно было выжить.

— Вот так базар! — восхитился Арвид, окидывая взглядом прилавок под легкой крышей. — Чего здесь только нет!

Весь прилавок был заставлен ведрами, кастрюлями, горшками, кринками, чашками и тарелками. Для всей этой посуды, разномастной и разнокалиберной, даже прилавка не хватило, и многие торговки разместились на земле под открытым небом.

— Картошка! — завопил Арвид таким голосом, будто увидел не обыкновенную картошку, а ананасы или бананы. — Смотри, какая разваристая! И пар идет!

Сидевшим в основном на хлебе и воде ребятам базар показался сказочно роскошным. Дебелые тетушки в платочках на все голоса расхваливали свой товар, но без этого можно было и обойтись, потому что пассажиры пятьсот веселого хватали все подряд.

Генка купил большущую чашку картошки у тетки, которая показалась ему наиболее опрятной.

— Берите, ребятишечки мои, — скороговоркой застрекотала тетка, опрокидывая картошку на свежевымытый огромный капустный лист. — Картошечка у меня сладкая, земля на огородике с песком, вот картошка и получается вкусная да рассыпчатая…

А в это время Арвид уже ожесточенно торговался с теткой, перед которой стояла гигантская чугунная сковорода с жареными карасями. У торговки было плоское лицо, напоминавшее по форме рыбу, которой она торговала, а выпученные глаза тоже были как у рыбы, только что вытащенной из воды.

Ну как можно было после сухомятки, после многодневного поста устоять при виде золотистой поджаристой корочки, которая даже на взгляд казалась хрустящей и удивительно вкусной! Арвид торговался азартно, с плосковатыми шуточками-прибауточками. Тетка еще сильнее вытаращила глаза, ошеломленная таким потоком красноречия.