Пятьсот веселый - [24]
— Не вздумай что-нибудь стянуть у них, — вяло предупредил Генка, но Арвид презрительно хмыкнул и исчез куда-то.
А новые пассажиры начали устраиваться. Они сделали что-то вроде заборчика из чемоданов под полкой, на которой обосновались Генка, Арвид и Матвей.
Из разговоров новых пассажиров можно было без особого труда понять, что рыженькая и черненькая — сестры. Обитатели вагона узнали также, что две супружеские пары едут только до Новосибирска, а там для них забронированы билеты до Москвы.
Всем своим видом четверка подчеркивала, что ее пребывание в пятьсот веселом — просто досадное недоразумение.
Генке вначале показалось, что главным в этой родственной группе был высокий пассажир. У него был внушительный рост, крепкий голос, солидные манеры. И одежда тоже подходящая — френч из хорошего дорогого материала, галифе и высокие хромовые сапоги.
Но скоро стало ясно, что главное лицо в четверке — рыженькая. Как только новые пассажиры поднялись в вагон, она с возмущенным изумлением оглянулась вокруг.
— Ну, Александр. — Женщина злобно посмотрела на мужа. — Этого вагончика я тебе никогда не прощу!
Она даже не заботилась о том, слышат ее другие пассажиры или нет, она их просто не замечала. А муж что-то виновато забубнил, и было странно видеть его начальственное лицо таким угодливым и беспомощным.
Генке даже жалко стало этого человека. «Ох, и злая эта рыженькая, — удрученно подумал он, — такая красивая, а злая».
Но в черненькой Генка не разочаровался. Она ничуть не задавалась, а поездка в неудобном вагоне, казалось, только забавляла ее. Она посмеивалась, поглядывая на расстроенных родственников. Славный у нее был голосок — веселый, по-мальчишески звонкий.
— Не злись, Рита! — обняла черненькая сестру. — Неужели ты не понимаешь, что немножко проехать в таком вагоне — это даже романтично!
— После такой романтики нужно неделю в бане отпариваться, — успокаиваясь уже, произнесла старшая и, глядя в зеркальце, начала припудривать прямой ровненький нос.
Лесоруб по простоте душевной, услыхав, что женщины говорят о бане, взял котелок с теплой водой и предложил высокому пассажиру:
— До баньки вашим девушкам далеко, так екать. А умыться можно и сейчас.
— Спасибо, спасибо, — осанистый пассажир недовольно повернул к Ивану Капитоновичу озабоченное лицо. — Не видите, мы заняты!
Лесоруб неловко потоптался на месте, лицо у него стало по-детски обиженным.
Две новые пассажирки уже успели причесаться, подновили краску на губах. Они тихонько, но оживленно разговаривали, и по их взглядам на Владимира можно было догадаться, что речь идет о нем. Это заметила и Марина, она сразу замкнулась, а потом слишком горячо и оживленно начала развлекать близнецов, для которых еще утром смастерила две куклы из тряпок и сена.
В это время к вагону подошел одноногий инвалид с двухрядкой. Он присел на черную от мазута шпалу и запел жалобную поделку на мотив песни «Огонек». В песне говорилось о том, что солдату «оторвало все ноженьки, раздробило лицо».
Инвалид еще не кончил петь, когда черненькая Валентина, набравшись смелости, подошла к Владимиру. Тот оторвал глаза от книги.
— Мне неловко, — начала Валентина. — Мы пообещали заплатить вам за багаж…
— Вон как! — Владимир удивленно поднял свои четкие брови, но голос его звучал негромко и спокойно. — И сколько же мы заработали?
— Возьмите, пожалуйста, шестьдесят рублей. Мне неловко предлагать деньги человеку нашего круга, но…
— А я — человек не вашего круга, — серьезно сказал Владимир. — Я — человек более высокого круга. Но деньги все равно давайте. По социалистическому принципу — каждому по труду.
Бедная брюнеточка растерялась, краска залила ей щеки, на глазах выступили слезы. Она бросила деньги на черный породистый чемодан, потом забилась в свою крепость. Теперь настала очередь рыженькой утешать сестру.
А Владимир пожал плечами, подобрал деньги, спрыгнул вниз и положил их в фуражку инвалида. Певец, не ожидавший такой щедрости, с готовностью предложил:
— Я еще вам спою.
— Не надо, земляк. — Владимир присел рядом с калекой на ржавый рельс. — Давай покурим…
— Вы, конечно, в институт едете, — неожиданно сказал старичок учитель, обращаясь к Генке. — И в какой же, позвольте полюбопытствовать?
— В геологоразведочный. — Генка смутился, потому что относился к старому учителю с почтительной боязнью: а вдруг тому придет в голову проверить его, Генкины, знания — вот тогда придется, наверно, покраснеть!
Но старичок и не думал экзаменовать юного попутчика. Ненавязчиво и доброжелательно он расспросил Генку о поселке, о жизни шахтеров, а потом сказал:
— Мне вот тоже приходилось бывать под землей. Правда, не по своей воле. На ногах у меня были кандалы. В первый раз страшновато, конечно. Вода льется, кровля потрескивает, кажется, вот-вот рухнет на тебя. А потом привыкаешь. Меня только после Февральской революции из-под земли вытащили…
— А на Дальнем Востоке вы, дедушка, бывали? — спросил Генка.
— Меня зовут Василий Сергеевич, — проговорил учитель, избавляя Генку от неловкого слова «дедушка». — А на Дальнем Востоке я и в японскую войну бывал, и в гражданскую тоже.
— Вот здорово! — вырвалось у Генки, и он торопливо начал рассказывать старичку, что и у них в поселке партизаны воевали с японцами, а на кладбище есть братская могила, в которой похоронены четверо партизан.
Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».