Пятое время года - [97]

Выключив свет на кухне, она отодвинула выгоревшую до бледно-желтого занавеску с оборочкой и посмотрела вниз, в темноту дождя… Уже половина одиннадцатого, и никого!

Какая же тоска! Домашнее хозяйство давно не радует. Не хочется больше никаких новых занавесок, никаких рецептов, надоело стоять по очередям, надоело убираться, надоело шить и вязать. Трехстворчатый гардероб забит платьями, юбками, брюками, сшитыми долгими одинокими вечерами на новой машинке «Веритас», кофточками и свитерочками. Только зачем все это? Куда в них ходить? В театре «имени Веры Константиновны» пересмотрен весь репертуар, в другие театры идти одной, без Славы, который до позднего вечера занят непонятно чем, как-то уж совсем унизительно. В компанию? Хватит с нее компаний! Начинаются танцы, и в полумраке, при свечах, все кафедральные девицы, будто из чистой дружбы, виснут у Славы на шее.

Пора бросить все и уехать в Москву! Навсегда покончить с тупым, бессмысленным существованием, со скукой, ревностью, Славиным равнодушием и начать новую жизнь, пусть и не очень радостную, но свою собственную. Завтра же она соберет чемодан и уедет!.. Нет, завтра не получится, надо допечатать статью. Тогда послезавтра!.. Послезавтра нужно обязательно забрать Славин костюм из химчистки.

Чертова химчистка! Собираясь туда, она нашла в кармане пиджака очередное анонимное послание какой-то студентки: Станислав Андреевич! Вы удивительный! Необыкновенный! Я понимаю, что мое чувство останется без взаимности — Вы женаты, но я Вас люблю! И буду любить до самой смерти! Несчастная студентка третьего курса. Не студентка несчастная, а жена, она разорвала записку и заплакала: вдруг это чувство уже взаимно? Почему Слава возвращается все позже и позже? Кто без конца звонит и бросает трубку, если к телефону подходит не он?

В свете фонаря промелькнула маленькая фигурка в синем плаще. А где же Слава? Наверное, обнимает сейчас ту самую студентку…

— Приветик! Ты что это в темноте? — Свекровь на ходу включила свет и потащила в ванную мокрый плащ. — Забыла зонтик в театре, автобуса не дождалась, поперлась пешком и вымокла как собака. Организуешь чайку горяченького?

Кружка с чаем и вазочка с брусничным вареньем стояли на столе, но Вера Константиновна ни к чему не притронулась.

— Инусь, что с тобой происходит? Опять заскучала? Сядь, давай поговорим.

— Давайте.

— Я давно собиралась сказать тебе… — Свекровь задумалась, словно в смущении отвела глаза, и она похолодела от страха, решив, что сейчас Вера Константиновна наконец сообщит ей о том, о чем, должно быть, знают все, кроме доверчивой, наивной жены. Видимо, в эту минуту у нее было очень глупое выражение лица, потому что Вера Константиновна передразнила, скорчив смешную рожицу. Потом с тяжелым вздохом покачала головой. — Ох, Инка! Нельзя молодой девке целыми днями греметь кастрюлями! С тоски ведь подохнешь! Давай-ка устраивайся ты на работу.

— На работу? — Такого разговора она никак не ожидала. — Но Слава же не хочет, чтобы я работала.

— Слава! А кто он такой, чтобы распоряжаться твоей жизнью? Чертов эгоист этот Слава, и больше никто! — Вера Константиновна в сердцах стукнула кулачком о кулачок, с возмущением закурила и резким движением руки разогнала дым. — Сколько я боролась с ним! Но что поделаешь, если гены такие крепкие! Копия — Андрюшка. Главное — собственные интересы, а что интересует других, на это глубоко наплевать! Конечно, этот барин Славка будет против! Чертов аристократ! Не успеет ворваться в дверь — пожалуйте! — жена ему бульон с клецками подает! Фрикассе на одном колесе! Статьи его гениальные по десять раз перепечатывает! Ботинки чистит! — Необычайно взволнованная, Вера Константиновна подскочила за пепельницей и со всей силы шваркнула ее на стол. — Надо с этим кончать! Ведь ты и из Славки делаешь морального урода!.. Ладно, Славку я беру на себя. Сколько лет прошло, как ты закончила институт?

— Семь, кажется.

— Вот видишь! Но ничего, вспомнится. Одним словом, почему бы тебе не пойти работать по специальности, в школу? Замечательная специальность — учитель! Благородная, творческая. Учитель, по сути дела, — тот же артист. Что же дома-то киснуть?

— Нет, Вера Константиновна, что хотите, только не в школу! Учительницы из меня не выйдет, честное слово. Вы же знаете, я слабохарактерная.

— Надо ломать характер! Хотя я считаю, что для школы у тебя вполне подходящий характер. Ты добрая, трудолюбивая, аккуратная. Была бы ты злая и вредная, я не посылала бы тебя в школу — пожалела бы бедных детей. Я готова тебе помочь. Могу дать тебе несколько уроков ораторского мастерства… — Вера Константиновна машинально отхлебнула остывшего чая, задумалась и, усмехнувшись своим мыслям, взглянула серьезными, очень умными глазами. — Самое простое, Инуся, — это плыть по течению. Но, поверь мне, ничего хорошего из этого не получится. Все в жизни надо завоевывать. А еще я тебе так скажу: если ты будешь занята настоящим делом, тебе скучать будет некогда… и всякие глупости не будут лезть в голову.

Они отлично поняли друг друга, от смущения запылали щеки, но желание еще и еще раз услышать от мудрой, знающей жизнь, искренней Веры Константиновны, что Славины романы — всего лишь плод ревнивого воображения, оказалось сильнее.