Пятое время года - [88]
— Только ты не пугайся, дружочек.
— Не говори глупостей, Инусь!
Пахло лекарствами и… чем-то еще, о чем нельзя было думать. Еще похудевшая, сморщенная, Бабвера лежала посередине двуспальной кровати. Такая крошечная, что в первый момент сделалось страшно.
— Бабвер, привет! Отлично выглядишь!
— Инна… это кто?
— Вера Константинна, это приехала наша Танюшка. Та-ня! Таню помните?
— Помню… Танечка. — В мутных серых глазах задрожали слезинки, и внучке стало нечем дышать. Минутный страх и малодушие сменились раздирающей сердце жалостью.
Инуся тоже расплакалась. Она вообще не может спокойно видеть чьи-либо слезы, даже по телевизору.
— Узнала. Хотя уже почти никого не узнает. Меня зовет то Инной, то мамой, то Леной. Как свою младшую сестру, которая умерла во время блокады… О господи, у меня же сковородка на плите! Ты посиди пока с ней, я только на кухне приберусь.
Тихо скрипнула дверь. Бабвера лежала неподвижно, глядя в никуда, совершенно безучастная ко всему миру. Невесомая, шершавая рука с негнущимися пальцами была почти ледяной.
— Бабвер, выздоравливай. Пожалуйста!
О чудо! Немые губы зашевелились и прошептали еле слышно:
— Что у тебя случилось?
— Нет-нет, ты не волнуйся! Ничего не случилось. Просто мне очень хотелось бы поговорить с тобой. Посоветоваться… Понимаешь, Павлик перестал мне звонить. Мне кажется, он почувствовал, что я… нет, конечно, я не влюбилась, это исключено, но я постоянно думаю о… об одном человеке. Причем умом понимаю, что Павлик несравненно лучше, и все равно ничего не могу с собой поделать. Какое-то наваждение! Скажи мне, с тобой такое бывало?
На застывшем, бесстрастном лице не отразилось ничего — ни понимания, ни осуждения, и вдруг казавшиеся неживыми, скрюченные пальцы знакомо сжали руку: все бывало! Не горюй, перемелется, мука будет! Пожатие стоило Бабвере колоссальных усилий — она задышала судорожными, прерывистыми вдохами и в изнеможении закрыла глаза.
Когда вернулась Инуся, Бабвера спала. Мама подтянула одеяло к остренькому подбородку, ласково пригладила жиденькие седые волосы и выключила верхний свет.
На плите по-домашнему уютно шумел чайник. Хлопотунья Инуся уже успела выставить на стол парадный сервиз, вазочки с вареньем, шоколадно-вафельный тортик, халву и прочие любимые лакомства своей Танюши.
В ожидании чаепития всей компанией папа грыз «юбилейное» печенье и, не теряя времени даром, конечно же, читал, по привычке держа книгу на колене.
— Что читаем?.. «Опыты» Монтеня?.. Здорово!
— Решил освежить в памяти и увлекся.
— Пап, пожалуйста, переключись на современность. Обсудим животрепещущие темы сегодняшнего дня. У меня к тебе накопилось множество вопросов.
* * *
Танюшка слушала отца с открытым ртом, а ее усталой матери все эти очень умные Славины рассуждения о славянофильстве, великодержавном шовинизме, о последней книге Солженицына безумно действовали на нервы.
Вероятно, она окончательно отупела за полтора года бессонных ночей, бесконечных волнений, неотложек, врачей, аптек, стирки, но ни итоги прошедших выборов, ни страшные террористические акты, ни судьбы Отечества ее ничуть не волновали… Старая обывательница — вот она кто! Злая, раздражительная, глупая. Подумать только, не нашла ничего умнее, как позавидовать увлеченности, с которой Слава с Танечкой обсуждают «животрепещущие темы». Ведь это замечательно, что им всегда есть о чем поговорить. Конечно, замечательно. И все-таки немножко обидно, что у них свои темы, а у нее — свои. Никому не интересные… О господи! Нужно же еще отполоскать белье! И не забыть сварить кашу Бабвере. Проснется среди ночи, а каши нет. А завтра надо будет обязательно проверить тетрадки с диктантом. И не забыть купить картошки…
— Инусь, о чем ты задумалась?
— Да так, ни о чем. Все составляю планы своих домашних дел.
— Танька приехала, а ты все составляешь планы!
Славины шуточки в последнее время раздражали невыносимо.
— Но кто-то должен подумать и об этом, правда?
Слава собрался изречь что-то еще более остроумное, но Танюшка поспешно разломила пополам конфетку и, как в детстве, когда родители начинали ссориться, засунула один кусочек в рот папе, другой — маме.
— Слушай, мам, по-моему, Бабвере гораздо лучше. Она узнала меня, это точно.
— Да, удивительно, вообще-то она не узнает почти никого. Меня называет то мамой, то Леной…
Кажется, она уже говорила об этом? Но, к счастью, не при Славе, иначе он наверняка отпустил бы сейчас еще какую-нибудь шуточку. Впрочем, он уже и не слушал — как только разговор за столом перешел с «высокого» на будничное, сразу же раскрыл на колене книгу. Зато теперь можно было спокойно поговорить с Танюшкой, не боясь его комментариев.
— Представляешь, вчера Бабвера разбудила меня среди ночи и кричит: срочно звони в бутафорский цех! Что они там себе думают? Где в конце концов гусь с яблоками? И смех, и грех! Хотя, по правде сказать, уже и смеяться нет сил, так я устала.
— Ты потому так устаешь, что излишне все драматизируешь и бесконечно суетишься. — Слава, оказывается, не так уж и увлекся своим чертовым Монтенем. Вдобавок к очень обидному, несправедливому замечанию он еще и подмигнул Танюшке — мол, ты же знаешь, наша Инуся вечно придумывает себе дела.
Проза Ксении Велембовской полюбилась читателю после романа «Пятое время года», в котором рассказывалось о судьбах четырех женщин из большой московской семьи. В новом романе «Дама с биографией» писательница подтверждает: «мысль семейная» дорога ей, «дочки-матери» — главная ее тема.Люся, главная героиня романа, — само терпение: взрослая и успешная дочь — домашний тиран, старая мать — со своими «устоями», а еще барыня сватья и выпивоха зять… Случайное знакомство меняет взгляд героини на мир и сулит весьма радужные перспективы.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
Девятнадцатилетний Фёдор Кумарин живёт в небольшом сибирском городке. Он учится в провинциальном университете, страдает бессонницей, медленно теряет интерес к жизни. Фёдор думает, что вокруг него и в нём самом существует лишь пустота. Он кажется себе ребёнком, который никак не может повзрослеть, живёт в выдуманном мире и боится из него выходить. Но вдруг в жизни Фёдора появляется девушка Алиса, способная спасти его от пустоты и безумия.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…