Пятое евангелие - [23]

Лифт резко остановился, и на долю секунды у всех – а особенно у Фоссиуса, всегда питавшего антипатию к подобного рода механизмам, – перехватило дух. Двери открылись с металлическим звуком, который пассажиры уже слышали внизу, и посетители башни, до сих пор молчавшие, с шумом ринулись на платформу. Решив, что так будет лучше, Фоссиус пропустил всех вперед. Мужчинам в кожаных куртках не оставалось ничего другого, как выйти из лифта раньше, чем человек, за которым они следили. Оказавшись на платформе, один пошел налево, а другой – направо.

Многие предпочитают вид, открывающийся с первой платформы Эйфелевой башни, виду с самого верха, поскольку при желании можно рассмотреть детали близлежащих зданий. Для самоубийцы, которому осталось жить считанные мгновения, Фоссиус вел себя довольно спокойно. Полностью сконцентрировавшись на том, что предстояло совершить, профессор подошел к противоположному краю платформы, оперся руками на перила и взглянул на Сену, на Пале-де-Шайо и на людей внизу, напоминавших потревоженных муравьев. Там, в парках, будучи студентом, Фоссиус часто проводил вечера, прихватив с собой пару книг, уделить внимание которым практически не удавалось, ведь вокруг было столько симпатичных девушек, многие из которых катались на роликах.

Одну из них звали Авриль. Ни до, ни после расставания с ней Фоссиус не встречал девушек с таким именем. Она была ирландкой и носила короткую стрижку. Огненно-рыжие волосы, белоснежная кожа, веснушки на носу и щеках, которые были видны только в солнечную погоду и словно прятались, когда было пасмурно, – удивительная загадка природы. Авриль рассказывала, что занимается балетом. Вместе они провели много дней и ночей. Фоссиусу всей душой хотелось хотя бы раз увидеть, как она танцует, но Авриль всегда противилась этому желанию.

Она никогда не говорила о классическом танце, а однажды случилось то, что должно было случиться. Фоссиус решил проследить за ней от подъезда дома на улице Шапо, в котором она жила. К своему удивлению, он обнаружил, что Авриль исчезла в дверях заведения под названием «Карнавалет», где сидели в основном алжирцы. Балетом увиденное вряд ли можно было назвать. Авриль, почти полностью обнаженная, танцевала на столе – по крайней мере, сцена была именно такого размера. И Фоссиус застал ее за этим занятием. Он не закатывал сцен и не упрекал Авриль, но однажды девушка просто исчезла из Парижа. Как он узнал позже, уехала в Африку с каким-то алжирцем.

Глядя на Пале-де-Шайо, Фоссиус улыбнулся. Он улыбнулся впервые за этот день и тут же подумал, что, вероятно, последний раз в жизни.

Как раз в этот момент, когда время не существовало, и профессор Фоссиус видел перед собой лишь черную дыру, в которую собирался прыгнуть, он почувствовал, как его руки грубо заломили за спину. Защищаться он не мог.

– Месье, не двигайтесь и не оказывайте сопротивления!

Двое в кожаных куртках подошли слева и справа. В то время как один из них крепко держал профессора, второй со знанием дела обыскал его. В кармане пиджака Фоссиуса обнаружился бумажник, а в кармане брюк – коричневая граненая бутылочка. Вежливый голос из-за спины профессора произнес:

– Месье, вы задержаны до выяснения обстоятельств. Вам придется проследовать с нами. Не оказывайте сопротивления!

Все вышеописанное произошло столь стремительно и неожиданно для профессора, что он не успел сказать ни слова в знак протеста. Он не пытался сопротивляться, когда почувствовал, как за спиной защелкнулись и больно сдавили запястья наручники. Но в тот момент профессора мучила не эта боль, а досада, что ему помешали улететь в большую черную дыру, которая были так близко.

4

Конечно же, Фоссиус прекрасно знал, почему его арестовали, и подозревал, куда его отвезут. Поэтому он и не задавал вопросов, а покорно шел к старому «пежо» синего цвета, припаркованному рядом со стоянкой такси на набережной Броли. Двое мужчин усадили его на заднее сиденье машины, где Фоссиус застыл в довольно неудобной позе.

Полицейская префектура на Бульвар-дю-Пале, всего лишь в нескольких шагах от Нотр-Дам, снаружи имеет довольно приветливый вид, чем напоминает все здания города, занимаемые официальными учреждениями, при входе в которые все их обаяние тут же исчезает. Префектура, похожая снаружи на сказочный дворец и даже чем-то на Лувр, внутри оказалась настоящим лабиринтом Минотавра. Даже множество колонн, лестниц и балюстрад с орнаментами не могли изменить это впечатление.

Фоссиуса отвели в комнату на третьем этаже, где его уже ожидал комиссар Грусс, который начал допрос в соответствии со всеми формальностями и задал вопросы относительно имени, места и даты рождения, профессии, а также места жительства задержанного. Двое в кожаных куртках молча сидели на стульях у двери.

– Должен сообщить вам, месье, – начал Грусс с наигранной вежливостью, – что вы обвиняетесь в совершении преступления, а в связи с этим имеете право не отвечать на поставленные вопросы. Но, – тон комиссара резко изменился и стал угрожающим, – я бы вам этого не советовал, месье!

Грусс кивнул своему помощнику. Тот поднялся и открыл дверь. В кабинет вошел один из смотрителей Лувра, что можно было определить по серой униформе и фуражке. Мужчина назвал свое имя, после чего Грусс спросил его, сделав в сторону профессора движение рукой, узнает ли он задержанного.