Пятнадцать связок монет - [6]

– Вздор! – закричал правитель. – Деньги дал твоему мужу тесть, а ты толкуешь про какие-то там заклады и залоги. Все это ложь от начала до конца! И ясно, у тебя был сообщник: тебе помог любовник, который позарился на деньги. Немедленно говори всю правду!

Чэнь открыла было рот, чтобы ответить, но тут соседи упали на колени перед правителем и в один голос завопили:

– Господин правитель, ваши слова преисполнены небесной мудрости! Эта женщина, в самом деле, переночевала у соседа Чжу, а поутру скрылась. А мы как увидели, что муж убит, сразу кинулись вдогонку. Бежали, бежали, видим, на дороге она, вместе с этим молодчиком. Мы говорим: возвращайся! – она ни в какую. Ну, мы ее силой притащили. Посылаем за госпожой Ван и ее отцом. Господин Ван говорит, что вчерашний день дал зятю пятнадцать связок – открыть дело, глядим – а денег-то нет, исчезли! Допросили мы наложницу. Она уверяет, будто перед уходом положила деньги мужу в ноги. Тогда мы обыскиваем парня, и у него в сумке ровнехонько пятнадцать связок, ни на вэнь меньше! Конечно, это они убили! Можно сказать, их за руку поймали, а они еще отпираются!

Хотя соседи показывали с величайшею убедительностью, все же правитель пожелал выслушать и сообщника:

– Как ты осмелился на такое наглое бесчинство в императорском городе! Ну-ка, говори, как ты спутался с наложницей господина Лю, как убил ее мужа, как похитил деньги? Куда вы надумали бежать? Признавайся, говори всю правду!

– Мое имя Цуй Нин, я живу в деревне. Вчера я продал в городе шелк и выручил за него пятнадцать связок. Нынче утром по дороге домой случайно повстречал эту женщину. Я не знаю даже, как ее зовут, а о том, что произошло у них в доме, и вовсе никакого представления не имею!

– Вздор! – в гневе закричал правитель. – Не бывает таких совпадений, чтобы там украли пятнадцать связок и ты наторговал ровно столько же. Слыхал поговорку: «Чужую жену не люби, на чужого коня не садись»? Слыхал? А сам сделал наоборот? Не будь ты с этою женщиной в преступном сговоре, ты бы и не шел с нею вместе! Ну, погоди ж, проклятый упрямец, палки развяжут тебе язык!

Тут служители ямыня схватили Цуй Нина и наложницу Чэнь и нещадно били до тех пор, пока они не потеряли сознания. Свидетели, господин Ван и его дочь криками подбадривали палачей и на все лады поносили несчастных. Перед тем как вынести решение, правитель допросил обвиняемых еще раз. А те не могли больше терпеть муки и повинились. Чэнь призналась, что убила мужа, похитила деньги и вместе с любовником хотела скрыться. Едва только проговорила она эти слова, как соседи-свидетели вывели по крестику на допросной бумаге, а стражники надели на изобличенных большую кангу [7] и отвели в тюрьму для смертников. Пятнадцать связок монет возвратили господину Вану, но сразу же снова отобрали в возмещение судебных издержек и потребовали еще, потому что всех расходов эта сумма не покрыла.

Правитель отправил ко двору донесение, которое было рассмотрено и изучено судебным ведомством. Недолгое время спустя прибыл императорский указ: «Цуй Нина за совращение чужой жены и убийство с целью грабежа приговорить, в согласии с законом, к смертной казни. Наложницу Чэнь за блудную связь со злодеем и за убийство мужа – тягчайшее из преступлений – приговорить в назидание и острастку другим к медленному четвертованию». Указ прочитали осужденным и тут же, без всяких промедлений, повели их на городскую площадь, к месту казни. Все было кончено для этих злополучных, и будь у них даже сто языков, они уже ничего не могли бы сказать в свое оправдание! Как тут не вспомнить стихи:

Подсунули немому горький плод,

От горечи скривил бедняга рот.

И горечь и обида жжет его,

А он сказать не может ничего.

Почтенный читатель, ты прослушал большую часть нашей истории. Скажи сам, разве пошла бы наложница Чэнь ночевать к соседу, если бы она вместе с Цуй Нином убила мужа и украла деньги? Да они, не теряя ни мгновения, бежали бы в чужие края! А на другое утро разве направилась бы она к родителям, зная, что ее в любую минуту могут схватить? Нелепость обвинений была видна всякому, кто пожелал бы вникнуть и всмотреться в обстоятельства дела. Но бестолковый судья думал только об одном – как бы поскорее закончить разбирательство. Неужели не ведал он и не помнил, что под пыткою человек сознается в чем угодно или, вернее, в чем прикажут, – и в содеянном и в несодеянном. Но несправедливость влечет за собою возмездие, которое свершится либо над тобою, либо над твоими потомками. Вот эти две невинно загубленные души – не простят они ни судье, ни прочим своим погубителям! Пусть же праведный вершится суд, пусть судьи забудут о произволе и пусть не обращаются к пытке по одному только своему хотению. Пусть они будут мудры и беспристрастны и пусть не ссылаются, с постными лицами, на то, что мертвому, дескать, уже не воскреснуть, а сломанному не выпрямиться!

Пора, однако же, продолжить рассказ, а потому вернемся к госпоже Лю, вдове убитого. Она поставила дома поминальную дощечку и не снимала траурной одежды. Ее отец, старый господин Ван, советовал ей подумать о новом замужестве.