Пятисотлетняя война в России. Книга вторая - [25]

Руцкой нервно посмотрел на часы и наклонился к селектору, поинтересовавшись, прибыли ли генералы Громов и Родионов. Ему ответили, что нет, не прибыли. «А Тулеев? — спросил Руцкой. — Звонили в Кемерово?» Ему ответили, что Тулеев уже здесь. Впустить? Пусть подождет, приказал Руцкой и что-то хотел сказать Липицкому, но в этот момент в кабинет вошел Виталий Уражцев, бывший полковник из ГлавПУРа, юрист и журналист, председатель Всероссийского общества «Щит», основанного еще　во времена перестройки для защиты прав военнослужащих.

Уражцев, личность весьма одиозная, был одним из немногих, кого арестовали и отправили в Балашиху еще во времена августовского путча. При аресте он отмахивался от «чекистов» топором и, по его версии, был зверски избит, связан и брошен в кузов грузовика, что, однако, не помешало ему ровно через сутки снова появиться в Белом Доме свежим и здоровым, одетым в свежевыглаженный костюм и белую рубашку с галстуком.

Из окружения Ельцина Уражцева очень быстро оттеснили, поскольку искусством интриги он, как и Руцкой, владел на уровне полковника, что было явно недостаточно.

Разочарованный полковник выбрал единственный путь, который оставался, чтобы кое-как сохраниться на политической поверхности, — путь уличного вождя. Да и тут он был не очень заметен, поскольку у него хватило ума все-таки как-то дистанцироваться от таких митинговых звезд, как Анпилов и Константинов.

Тем не менее, а может быть и именно поэтому, в случае кризиса противостояния властей, Уражцеву было на первом этапе поручено окружить Белый Дом толпами людей, чтобы, с одной стороны, продемонстрировать народную поддержку заговорщикам, а с другой, — сбить охоту у властей исполнительных сломя голову кинуться на штурм оплота законодательной власти.

Уражцев не терял ни минуты. Подобная задача была по плечу любому офицеру, а тем более — такому прирожденному организатору, как он.

К Белому Дому уже подтянулось достаточно людей, чтобы их могли заметить, хотя еще не настолько, чтобы имитировать всенародную поддержку.

Несколько десятков разновозрастных мужчин, главным образом пенсионеров и отставников, уже встали у входа в Верховный Совет, размахивая красными знаменами, выставив самодельные лозунги: «Вся власть Советам!», «Да здравствует КПСС!», «Диктатора под суд!» и тому подобное.

Несколько парней помоложе, сваливая в кучу турникеты и таская откуда-то доски, начали сооружать у входа какое-то подобие баррикады.

«Людей! Побольше людей! — приказал Руцкой, выслушав сообщение Уражцева. — Действуй, Виталий! Сейчас многое от тебя зависит».

Уражцев вышел, и в кабинет с некоторой робостью вошел генеральный прокурор Валентин Степанков.

Услышав об указе Ельцина, Степанков почувствовал себя плохо, как и любой человек, очутившийся, подобно барону Мюнхаузену, между лязгающими пастями льва и крокодила, которые, желая сожрать друг друга, могли мимоходом проглотить и его, даже не заметив этого.

Косо взглянув на Липицкого, Степанков уселся в кресло напротив мятежного вице-президента, всем своим видом демонстрируя готовность благожелательно выслушать все, что тот ему захочет сказать.

— Вот что, Валентин, — начал Руцкой, глядя на полированную поверхность своего стола. — Значит, так. Надо уголовное дело возбудить против гражданина Ельцина за попытку совершения государственного переворота с целью… — Руцкой посмотрел на　лежащую перед ним бумагу, — …с целью свержения существующего конституционного строя. Как ты?

У Степанкова засосало в животе. Хорошенькое дело! Возбудить уголовное дело против президента страны! А если у этих все провалится? Затопчут сапогами. А если эти выиграют? Никак не представить точного расклада сил в стране. Кто за кого? Попадешь в сообщники… Либо к Ельцину, либо к Руцкому…

— Александр Владимирович, — сглотнув слюну, ответил генеральный прокурор. — Тут главное, чтобы все было законно, юридически безупречно. Не нужно спешить. Во-первых, необходимо решение Конституционного суда о незаконности указа. Во-вторых, решение съезда об отстранении главы государственной власти от…

— Какой съезд? — удивился Руцкой. — Когда есть поправка к 121-й статье…

Все эти поправки к Конституции, которые последнее время Верховный Совет лепил, как пирожки, юридически в стране не действовали, а многим правовым структурам вообще не были известны.

— Нужно, чтобы все было по закону, — продолжал настаивать Степанков. — Съезд должен обязательно вынести свое решение. Если и вы начнете беззакония чинить, то отправьте в Кремль наряд и…

Руцкой проникновенно посмотрел на генерального.

— Валя, — вздохнул он. — Сдается мне, что ты чего-то крутишь. Понимаешь, как важно, чтобы ты нас официально поддержал в борьбе с захватившими власть преступниками…

— Я всей душой, — согласился генеральный. — Но мне нужны юридические, повторяю, юридические обоснования для возбуждения уголовного дела. Я не могу возбуждать никаких дел, кроме проверочных, на основании телевизионной передачи, кто бы ее ни вел. Получу решение съезда, заключение Конституционного суда, текст указа и тогда — пожалуйста: соберу коллегию, и все, что надо, возбудим. А то попадем впросак, как в марте. Шум подняли, а выяснилось, что никакого указа не было…