Пятисотлетняя война в России. Книга первая - [8]

Так постепенно создавалось Великое Княжество Московское, из которого возникла Московская Русь в качестве совершенно непонятного татарско-византийского протектората. Первые осуществляли над территорией военно-экономический контроль, вторые — духовно-культурный, нисколько друг другу не мешая, а скорее помогая, хотя и нет данных, что эти действия координировались.

На долю князей Московских оставалось немного — стеречь собственный народ, за поведение которого (то есть за безоговорочную уплату дани и полное подчинение указам «оккупационной и местной администрации») они несли «строгую персональную ответственность» перед ханом и моральную — перед Константинополем.

Таким образом, народ, помимо всего прочего, превращался еще и в источник дополнительных неприятностей. Мало того, что народ постоянно хотел тебя убить, свергнуть, уничтожить, он еще мог сделать так, что тебя мог убить и хан (или, что одно и　то же, отобрать ярлык), а вселенский патриарх отлучить от церкви.

Честности ради надо отметить, что попадались и такие князья, которые пытались как-то наладить отношения и взаимное доверие с народом. Обычно такие не жили больше недели. Как правило, сам народ такого добряка разрывал на куски, напоминая о вечном состоянии войны. Если же народ, в силу своей вековой неорганизованности, не успевал этого сделать, то это за него делали родные или друзья князя, справедливо видя в его заигрываниях с народом не более чем самоубийственную попытку, смертельную и для них. Хан также справедливо видел в подобных поступках своего вассала доказательство его полного служебного несоответствия, вызывал такого к себе в Орду и без лишнего шума умерщвлял посредством перелома хребта.

Таким образом, сама жизнь (и любовь к ней) заставила князей создать в качестве первых государственных институтов карательно-надзорные службы (приказы), в задачу которых входил надзор за населением, дабы оно не делало никаких попыток распрямиться из того бараньего рога, в который его согнули объединенными усилиями варяги, византийцы и татары.

Подобные институты сразу же получили огромную власть и привилегии, далеко не всегда используя их во благо своего работодателя. Ибо они тоже участвовали в войне, а та уже приняла такие затейливые формы, что далеко не всякий мог отдать себе отчет, на чьей стороне он воюет.

Война охватила всех и по горизонтали, и по　вертикали. Особенно поучительно в этом отношении время Дмитрия Донского, Василия I и Василия II.

Но мы не будем на них останавливаться, предоставив читателям самим разобраться в этой интереснейшей эпохе, когда вторгшийся на Русь Тамерлан повернул обратно, увидев, что страна (самими своими правителями) разорена до такой степени, что идти на нее в поход не имело никакого смысла.

Развалившаяся Орда и рухнувшая в море Византийская Империя оставили «Рюриковичей» (а именно так они себя сами и называли) один на один со своим народом. Не стало поддержки, но и не стало ответственности, пришел опыт и появилась даже некоторая уверенность в своих силах. Это была иллюзия, ибо способов остановить войну какими угодно средствами уже не существовало. Любая полная победа немедленно забрасывала победителей на другую сторону «линии фронта» и противостояние вскоре обретало черты мобилизационного.

И особенно эти сражения разгорелись в царствование Ивана IV, разработавшего, как ему казалось, наиболее верный метод окончания страшной войны путем полной и повсеместной победы над своими подданными. А поскольку мы решили считать эту войну Пятисотлетней, а не Тысячелетней, какой она являлась в действительности, то со славного царствования Иоанна Васильевича Грозного мы и начнем.

Начал Царь с программного заявления, в котором, в отличие от своих предшественников, не теша себя уже никакими иллюзиями, официально признал существование состояния войны между собой и своими подданными.

«С давних времен, — сказал Иоанн Васильевич, как бы подводя итог первым пятистам годам существования русского государства, — русские люди были мятежны нашим предкам, начиная от славной памяти Владимира Мономаха, пролили много крови нашей, хотели истребить достославный и благословенный род наш… Готовили такую участь и мне, вашему законному наследнику… и до сих пор я вижу измену своими глазами; не только с польским королем, но и с турками, и с крымским ханом входят в соумышление, чтобы нас погубить и истребить; извели нашу кроткую супругу Анастасию Романовну, и если бы Бог нас не хранил, открывая их замыслы, то извели бы они и нас с нашими детьми».

Сделав подобное заявление, царь явно дал понять, что не намерен мириться с подобным отношением народа к себе и желает взять инициативу в полыхающей войне в свои руки. Нужно признать, что действовал он продуманно, создав методику на много лет вперед.

Прежде всего необходимо было создать карательный институт, ответственный только перед царем. Во времена Грозного таким институтом стала Опричнина. Вся остальная Русь стала называться Земщиной. В войне самое главное — это провести четко линию фронта между собой и противником.

«Земщина, — как правильно отмечают историки, — имела значение опальной земли, постигнутой царским гневом».