Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее - [13]

ТРЕТЬЯКОВ И ХУДОЖНИКИ

Если Павел Михайлович так уважительно и с такой любовью относился к картинам, то с каким же чувством он должен был относиться к художникам! И на самом деле, художники для него были какие-то высшие люди, носители какой-то великой правды. Еще маленьким мальчиком я помню: в доме Третьяковых все говорили о художниках, как о самых достойных людях в мире.

- Художник пришел! Художник приехал! - с восторгом и трепетом говорили во всем доме и во дворе - кучера, горничные, служащие конторы.

H. В. Неврев. Воспитанника. 1867.

Сам всегда серьезный, малоразговорчивый, Павел Михайлович вдруг оживлялся, он особенно любезно говорил с художником, как никогда и ни с кем. При встрече с художником обычно троекратно целовался.

В. Г. Перов. Конец 1860-х гг.

На первых порах нас всех, помню, удивляло: к нам в галерею едут и великие князья, и графы, и генералы, выражают желание видеть Павла Михайловича, познакомиться с ним, поговорить, а он приказывает сказать: «его дома нет», «выехал неизвестно куда». А придет художник - нет ему гостя дороже. И к себе в кабинет пригласит (а обычно звал к себе других лиц редко), и в дом поведет, во второй этаж, к своей семье, где Вера Николаевна угощает завтраком.

Художник Неврев [55] был первым старейшим другом, как я помню, в доме Третьяковых. Еще в 1867 году он написал картину «Воспитанница», на которой изобразил комнату в доме Третьяковых, где видна картина С. Щедрина «Лунная ночь». Картина и сейчас находится в экспозиции галереи, и кто хочет знать, в какой обстановке жил в то время Третьяков, пусть посмотрит эту картину.

Сам Неврев жил тоже недалеко от Лаврушинского переулка, возле Краснохолмского моста. Был он коренной москвич, всю жизнь прожил в Замоскворечье, и, должно быть, Третьякову особенно нравилось, что Неврев изображает близкий ему быт. Помню, художник часто приходил к Третьяковым к обеду, за обедом рассказывал анекдоты, громко смеялся. Самого Павла Михайловича он называл «архиереем», а меня «Колей галерейным». Придет, бывало, и громко спросит;

- А что, архиерей дома?

Он не шел к нему в контору, а направлялся во второй этаж, в квартиру. Или скажет:

- Эх, галерейный Коля, и студено же сегодня! Он не прочь был выпить, а у Третьяковых за обычным обедом вина совсем не полагалось. Тогда он начинал расспрашивать Веру Николаевну, не именинник ли кто-нибудь из ее родственников или знакомых.

- Да, именинник есть, вот троюродный братец…

- Так это же надо вас поздравить! - радостно говорил Неврев.

А Вера Николаевна уже знала, почему гость именинников разыскивает, и приказывала подать вина. Увидев бутылку, Павел Михайлович тотчас забирал свои газеты и книги (он всегда за столом сидел с книгами) и уходил к себе в комнату, в нижний этаж.

Неврев после обеда обычно оставался, читал вслух книгу. Читал он очень выразительно, и послушать его собиралась вся семья Третьяковых.

Неврев работал много и плодотворно. Все собиратели любили его и старались наперебой купить у него картины. Так что Неврев жил сравнительно с другими художниками неплохо: его квартира была из трех комнат с мебелью красного дерева, старинного фасона. Одну из своих комнат он изобразил на картине «Смотрины», где батька сватает сынка-семинариста за дочку попадьи. Но в первом этаже дома, в котором он жил, находились квартиры извозчиков, битком набитые людьми. Во дворе всегда стояли извозчичьи сани, лошади, телеги.

Один из таких постоялых извозчичьих дворов с трактирами, которых особенно было много в этом районе Замоскворечья, изобразил художник Светославский. [56] Эту картину приобрел потом Третьяков. Помню, когда придешь к нему (а я ходил к нему часто с письмами Павла Михайловича), на дворе шум, гам. На Николу-зимнего художник обычно справлял свои именины, и вот тогда поздравлять его приезжали все московские коллекционеры - Солдатенков, Боткины, Харитоненко, [57] Третьяковы - все в блестящих экипажах, на тысячных рысаках. Извозчики - соседи Неврева - гурьбой выходили на двор смотреть знатных гостей и лошадей. Двор к этому дню подметался и усыпался песком. Веселый художник угощал своих почетных гостей, а потом придет в галерею, разыщет «Колю галерейного» и начнет рассказывать, как именитые коллекционеры приезжали на постоялый двор к художнику Невреву в гости.

Дружил Третьяков с Невревым до своей смерти. После смерти Третьякова совет галереи [58] предложил Невреву пост директора галереи, но он отказался, ссылаясь на старость (ему в то время было уже 69 лет).

Другой художник, близкий семье Третьяковых, был В. Г. Перов. Как художника Третьяков чрезвычайно ценил его, часто бывал у него в мастерской, следил за всеми работами, стараясь не выпустить из своих рук ни одной его картины. У Перова было под Москвой любимое место, где он наблюдал жизнь и нравы, - это село Большие Мытищи, расположенное по дороге к Сергиевской лавре. Тут он написал картину «Сельский крестный ход на пасхе», с пьяным попом и пьяными хоругвеносцами. Третьяков картину купил и тотчас выставил в своей галерее. По Москве пошел слух, что Третьяков показывает богохульную картину. Среди духовенства и чиновников началось возмущение. В конце концов Третьякову было предписано снять картину с экспозиции. Тогда Третьяков поместил картину в своих жилых комнатах. За эту картину Перов был привлечен к ответственности. Но он доказал, что изобразил только правду жизни: пьяный поп действительно устраивал такие «крестные ходы» в Мытищах. Власти принуждены были оставить художника в покое.