Пятьдесят лет в Российском императорском флоте - [47]

Фрегаты стояли далеко от берега и качались, как маятники, с борта на борт. Для перевозки Наследника по столь крупной зыби азовские катера считались недостаточно большими, поэтому Бассаргин приказал «Мономаху» послать за Наследником наш большой катер-«миноноску». Я выбрал лучших офицеров на руль, а к машине — мичмана Тимрота и инженера-механика Винтера. Приняв с берега Наследника со свитой, миноноска наша держалась на зыби прекрасно, по временам она совершенно скрывалась за гребнем океанской волны и затем появлялась на ее верхушке, идя малым ходом, чтобы не обливать пассажиров. Через час ходу путешественники прибыли к «Азову». «Азов» уже начал сниматься с якоря, и мне предстояло торопиться, чтобы следовать за «Азовом», но на такой громадной зыби, когда сам фрегат болтался, как пьяный, схватить и быстро поднять катер весом в 10 тонн нелегкая задача, но благодаря тому, что на нем сидели такие бравые офицеры и такая же команда, мне удалось улучить момент, когда фрегат склонился на сторону катера, и мигом заложить тали и сразу вздернуть катер вверх; не успел фрегат сделать полный размах, как катер был уже на месте. За этот удачный маневр «Мономах» получил с «Азова» сигналом Благодарность. Мы догнали «Азов» и пошли в Коломбо.

Остров Цейлон, отделенный от Индии мелководным проливом, составляет как бы южную оконечность Индостана и выгодно расположен на пути пароходного движения из Европы на Дальний Восток, поэтому англичане устроили здесь угольную станцию для военных и коммерческих судов и держат там постоянно эскадру. На Цейлоне нет глубоких закрытых бухт, поэтому для постройки гавани пришлось воспользоваться обширной и совершенно открытой бухтой Коломбо на западном берегу острова и защитить ее молом от дующего здесь в течение полугода (летом) свежего муссона.

Сооружение мола в открытом океане, да еще под ветром муссона, представляло для строителей его трудную задачу, и эти работы продолжались много лет. Дамба состоит из внутренней бетонной стенки длиною более версты и шириною около 10 саженей, а для защиты ее от разрушения вечно бьющей по ней океанской волны с внешней стороны набросаны громадные бетонные массивы. Борьба строителей порта с океаном продолжается еще и теперь, но это происходит, главным образом, зимой, в тихое время года, когда муссон не дует.

Мы вошли в Коломбо 31 января 1891 г. днем при ясной и тихой погоде и ошвартовались у стенки рядом с «Азовом». Город Коломбо весь утопает в яркой и тропической зелени. На набережной возвышается грандиозный отель «Continental», с высоким в два света столовым залом, в нем электрические вентиляторы и качающиеся «спанкеры» (веера) доставляют свежий воздух и прохладу, спасающие посетителей от тропической жары.

Английская эскадра встретила Наследника салютом и установленными почестями. Коммерческие пароходы и большие океанские парусники расцветились флагами. В порту большое оживление: беспрерывно входят и выходят суда, идущие на Восток и обратно, а за стеной в океане по горизонту, насколько охватывает глаз, снуют под высокими парусами быстроходные катамараны. Это парусные шлюпки с приделанными к борту лыжами, не дающими им опрокинуться. На них ловят рыбу и отчасти жемчуг сингалезы — смуглые, с черными глазами, стройные красивые туземцы, сходные с индусами.

После приема на «Азове» местных властей у английского адмирала на корабле был парадный обед для Наследника, свиты и командиров. Вечером на иллюминованных шлюпках английские офицеры устроили венецианский карнавал с серенадою, причем на головной шлюпке поместился квартет с командиром английского крейсера и его офицерами; они дефилировали мимо наших судов, и в тихую тропическую ночь по гавани разносилась мелодия серенады Генделя… На судах все вышли наверх и молча слушали, очарованные льющимися звуками знакомой мелодии, напомнившей прекрасную Венецию. Эта трогательная тишина как бы замечтавшейся гавани была внезапно нарушена бравурным, диким, бестактным маршем, раздавшимся у нас на «Мономахе» из 28-ми духовых инструментов нашего судового хора… Желая ответить на серенаду англичан, командир приказал вызвать наш хор. Когда музыкантов, сонных, подняли из коек, то каждый бежал голышом за своей трубой, и, построившись на юте, они по команде капельмейстера: «марш № 40-й»! без нот и впопыхах затрубили на весь рейд. Очарование серенадой у слушателей на соседних с нами судах внезапно заменилось возмущением на такую дикую профанацию.

На «Азове», стоявшем рядом, поняли, в чем дело, и оттуда дружно раздался хохот всех офицеров, бывших наверху вместе с Наследником и свитою. Наш командир, недовольный неудавшимся эффектом, выругал ни в чем неповинных голых музыкантов и ушел в каюту спать. Утром Наследник уехал в Кэнди — город, расположенный в возвышенной части Цейлона, куда спасаются от жары европейцы, не связанные делами с Коломбо, где, благодаря низменному положению и значительной влаге воздуха, климат для европейцев слишком тяжел.

В Коломбо я был в первый раз и потому с удовольствием поехал на берег спустя дней 5, когда на фрегате все работы были окончены. Весь город в зелени, каждый дом есть коттедж, окруженный садом и утопающий в пальмах и цветах. Как всюду в английских колониях, тут есть обязательно музей и ботанический сад. Западная часть города примыкает к океанскому берегу и несколько возвышена, здесь чувствуется прохлада от дующего по вечерам бриза и дышится легко. На самом берегу океана гостиница «Gall fast», где мы вечером обедали. На открытой веранде ветер настолько свеж, что нередко все летит со стола, и публике часто приходится расставаться с освежающим воздухом и оканчивать обед в зале.