Пятая жизнь. Предварительные итоги в вопросах и ответах - [24]
Возвращаясь к проблеме «евреи и немцы», расскажу о человеке, оказавшем на меня большое влияние. Много лет назад мне посчастливилось попасть в мастерскую скульптора, художника и поэта Вадима Сидура. Это сейчас, после его смерти, слава пришла к нему, а тогда художник был в опале у властей. Друзья Сидура приводили к нему своих знакомых, кто мог хоть как-то ему помочь. И вот однажды в мастерской Сидура оказался ученый из Германии Карл Аймермахер, директор института славистики в Бохуме.
Надо сказать, что Вадим Сидур — фронтовик, прошел войну и был тяжело ранен — тля немецкого снайпера изуродовала ему лицо. По его словам, немцев он ненавидел и готов был видеть их лишь в прицел своей винтовки. После ужаса войны, кошмара Холокоста не то, что подать руку, но и слово сказать гражданину Германии он считал для себя невозможным.
Общение с Аймермахером сломало у Сидура стереотипы, владевшие умами многих, переживших ту войну. По словам художника, как только он стал смотреть на собеседника «не через призму предвзятости и злобы», а освободившись «из самой суровой тюрьмы, находящейся внутри самого себя, разрушив стену страха и недоверия, ограждавшую ее», он почувствовал себя по-настоящему свободным человеком.
Сидур тоже понял, что представление о немце как о вечном враге евреев в чем-то симметрично нацистскому убеждению, еще в девятнадцатом веке сформулированному историком фон Трайчке: «евреи — наше несчастье». Оба суждения ложны!
Я часто вспоминаю это преображение Вадима Сидура, когда разговариваю с людьми, все еще живущими в «суровой тюрьме за стеной страха и недоверия».
Интерес к журналистике у вас давний? Если не ошибаюсь, вы по профессии — математик…
Да, но я бы уточнил, что «математик» — не просто профессия, это и образ мыслей, и взгляд на мир, и состояние души… Как я уже упоминал в одном из интервью, математик — это, скорее, порода, нельзя быть «бывшим математиком», как нельзя быть «бывшим пуделем».
Знаменитый математик Штейнгауз когда-то сказал: если два человека берутся за незнакомое дело, математик сделает его лучше.
Не раз встречал подтверждение этой мысли. Я уже как-то упоминал в другом интервью, что прожил фактически несколько полноценных жизней. Каждая продолжалась примерно десять лет. Вначале была собственно математика, счастливое плодотворное десятилетие с 1965 по 1975 годы. Потом проектирование и внедрение больших информационных систем, генеральный конструктор отраслевого и республиканского уровня, государственные награды и премии. За этим последовал научно-производственный бизнес — директор двух своих процветающих предприятий, участие в международных выставках-ярмарках. Затем вновь финансовая математика, программирование и проектирование, но уже в немецком НИИ, в другой, так сказать, инфраструктуре. И, наконец, то. что Вы назвали «журналистикой».
Я обычно этот термин не использую, хотя как иначе назвать написание статей для газет и журналов, подготовку книг и издание собственных «средств массовой информации»? Для меня первичным все же является разработка исторических тем, распутывание сюжетов, которые создавались самым изощренным сценаристом и драматургом — историей. А когда сюжет со всеми нужными подробностями ложится на бумагу, хочется познакомить с ним читателей.
Написание собственных текстов можно сравнить с игрой музыканта на каком-то инструменте. Но иногда хочется попробовать себя и в роли дирижера. Вот тут и годится работа редактора и издателя. Ведь каждый номер журнала — это оркестровая вещь, где голоса разных авторов дополняют и усиливают друг друга.
Евгений Беркович с узником Сиона Иосифом Бегуном. Израиль 2010 год
А как давно вы заинтересовались еврейской тематикой?
Еврейской тематикой я интересовался всегда. Проблема была в том, что «еврейская тема» в любом представлении была в СССР под негласным запретом. Можно было подумать, что для советской власти само слово «еврей» считалось неприличным, его старались лишний раз не произносить и не печатать. Недавно обнаружил, например, такой факт.
Жизнь великого немецкого писателя Томаса Манна неразрывно связана с еврейством: он был женат на дочери профессора-еврея Альфреда Прингсхайма Кате, евреями были его основной издатель, многие литературные друзья и враги… Еврейская тема постоянно присутствует в творчестве автора романа «Иосиф и его братья», по которому не одно поколение советских людей изучало еврейскую традицию.
Евгений Беркович с известным флейтистом Наумом Зайделем. Израиль 2010 год
Как же отразилась тема «Томас Манн и евреи» в его биографиях? Возьмем, например, одну из лучших, написанную Соломоном Аптом. самым известным переводчиком и биографом писателя. Книга издана в серии «Жизнь замечательных людей» в 1972 году. На ее 352 страницах слово «еврей» и его производные встречается всего… 4 (четыре) раза! Т. е. тема «Томас Манн и евреи» в советское время даже для Соломона Апта оказалась «непечатной».
Историю я любил всегда. Еще в Москве собрал довольно интересную библиотеку по античной, русской и еврейской истории. Писать что-то «гуманитарное» в России, честно говоря, не приходило в голову — хотя писал довольно много на математические и кибернетические темы. Но заметки по еврейской истории стал писать только в Германии. И толчком послужил забавный факт: в Ганновере есть улица Берковича. Для Израиля это не удивительно, а вот в немецком городе такое название редкость.
