Пятая женщина - [24]

— Поступайте так, как сочтете нужным, — продолжала она. — Если что-то потребуется, обращайтесь сразу ко мне.

Валландер кивнул.

— Мы вернемся к этому через несколько часов, — сказал он. — Сейчас и вам и мне нужно отдохнуть.

В квартиру на Мариагатан Валландер вернулся около двух часов ночи. Он сделал несколько бутербродов и сжевал их тут же за кухонным столом. Потом пошел в спальню и, не разбирая кровать, лег сверху, на покрывало. Будильник он поставил на пять часов.

В семь все уже были на месте. Стояла серая предрассветная мгла. Синоптики не ошиблись. Дождь и вправду закончился. Зато поднялся ветер и похолодало. Чтобы тент не сдуло, Нюберг и дежурные полицейские ночью были вынуждены заниматься его укреплением. Поэтому, когда дождь внезапно прекратился, Нюберг рвал и метал по поводу капризов погоды. В ближайшее время дождя не ожидалось, и тент решили убрать.

Теперь ничто не защищало Нюберга и других экспертов, работающих в канаве, от порывов колючего ветра.

По дороге к поместью Валландер пытался продумать ход расследования. Они ничего не знали про Хольгера Эриксона. Конечно, его могли убить из-за денег. Но эта версия с самого начала казалась Валландеру сомнительной. Острые бамбуковые колья в канаве говорили о чем-то другом. Пока ему не удавалось расшифровать это сообщение, он не понимал его язык и боялся, что им предстоит разбираться в том, чему трудно найти нормальное человеческое объяснение.

Как всегда в минуты сомнений, Валландер мысленно обратился к Рюдбергу, старому полицейскому, своему бывшему наставнику. Валландер многому научился от него и в глубине души считал, что именно Рюдберг сделал из него хорошего сыщика. Четыре года назад Рюдберг умер от рака. Валландер поморщился: надо же как летит время. Потом спросил себя: «А что бы сделал Рюдберг на моем месте?» «Терпение, — подумал он. — Вот о чем была бы его Нагорная проповедь. Он сказал бы, что сейчас больше, чем когда-либо, важно набраться терпения».

Штаб расследования временно расположился в доме Эриксона. Валландер постарался сформулировать основные задачи и распределить поручения как можно более эффективно.

Ранним утром, обращаясь к усталым, невыспавшимся людям, Валландер попытался сделать невозможное — суммировать факты, которыми они располагали.

В сущности, сказать он мог только одно: пока никаких зацепок нет.

— Мы почти ничего не знаем, — начал он. — Водитель бензовоза по имени Свен Тирен сообщил об исчезновении человека. Это случилось в прошлый вторник. Судя по его словам и по дате, стоящей под последним стихотворением Хольгера Эриксона, убийство произошло в среду, двадцать первого сентября, после десяти часов вечера. Точное время неизвестно. Однако до десяти Хольгер Эриксон еще был жив. Посмотрим, что скажут медэксперты.

Валландер сделал паузу, но вопросов никто не задал. Сведберг высморкался. Его глаза лихорадочно блестели. Валландер подумал, что у Сведберга, наверно, температура, и ему бы следовало лежать в кровати. Однако оба они понимали, что в такой момент дорог каждый сотрудник.

— О Хольгере Эриксоне нам известно немногое. В прошлом он торговал машинами. Нажил состояние, холост, детей нет. Был одним из так называемых «местных поэтов» и, видимо, очень любил птиц.

— Есть и еще кое-что, — прервал его Хансон. — Хольгер Эриксон был известным человеком. Во всяком случае, в наших краях лет десять-двадцать назад. Его называли автомобильным барышником. Железная хватка. На дух не переносил профсоюзы. Не брезговал любым способом заработать деньги. Конфликтовал с налоговой службой и подозревался в нарушении законов. Но, насколько я помню, доказать так ничего и не удалось.

— Ты хочешь сказать, что у него могли быть враги, — подытожил Валландер.

— Наверняка были. Но это не значит, что они хотели убить его. И уж, по крайней мере, не таким способом.

Валландер решил пока не обсуждать заостренные колья и подпиленные мостки. Всему свое время. Сначала ему нужно навести порядок в своем собственном усталом мозгу. Об этом ему в свое время тоже напоминал Рюдберг. Расследование похоже на строительство. Есть определенный порядок работы, и его нельзя нарушать, если хочешь добиться хорошего результата.

— Первое, что нам нужно сделать, — это собрать как можно больше сведений о жизни Хольгера Эриксона, — сказал Валландер. — Но прежде, чем мы поделим работу, хочу рассказать, как я представляю себе случившееся.

Они сидели вокруг кухонного стола. Из окна виднелись заграждения и белый тент, развевающийся на ветру. Размахивал руками одетый во что-то желтое Нюберг — издали он напоминал пугало, стоящее в поле. Валландеру даже показалось, что он слышит его усталый и раздраженный голос. Но он знал, что Нюберг был опытным и знающим криминалистом. И руками он тоже никогда зря не махал.

Валландер почувствовал, что слушатели понемногу оживают. Это настроение ему было хорошо знакомо. Оно всегда предшествовало началу настоящей работы.

— Я думаю, дело было так, — начал Валландер. Теперь он говорил медленно, тщательно подбирая слова. — После десяти вечера в среду или рано утром в четверг Хольгер Эриксон вышел из дома. Он не стал запирать дверь, так как рассчитывал скоро вернуться. Выходить за пределы усадьбы он не собирался. С собой он взял бинокль. Нюберг сказал, что бинокль снабжен прибором ночного видения. Эриксон пошел по тропинке в сторону канавы, через которую были перекинуты мостки. Вероятнее всего, он шел на вышку, стоящую на холме по другую сторону канавы. Хольгер Эриксон очень любил птиц. Сейчас, в сентябре и октябре, перелетные птицы устремляются на юг. Я в этом не очень разбираюсь и не знаю, кто из них когда улетает. Но слышал, что в основном это происходит ночью и что, якобы, тогда можно увидеть самые большие косяки. Потому-то Эриксон и вышел ночью из дома с биноклем ночного видения. Если, конечно, он действительно вышел ночью, а не утром. Но только он ступил на мостки, как они проломились — ведь доски были подпилены заранее. Эриксон упал в канаву, лицом вперед и напоролся на колья. Там он и умер. Если даже он звал на помощь, его никто не слышал. Вы наверняка заметили, что поместье расположено очень обособленно. Не зря оно называется «Уединение».