Пятая волшебница - [30]

— Как же ты продемонстрировал мне Каприз и не погиб на месте? — удивленно спросил Тристан.

«Быстро соображает, — одобрительно подумал старик. — Но мы ведь всегда знали, что так и будет». Он улыбнулся.

— Потому что призыв к Капризу показать себя совсем не то же самое, что попытка использовать его методы. Если бы я попытался воззвать к его силам с целью совершения магического действия, то был бы сейчас не более живым, чем охотник за кровью, которого убил сегодня днем.

Мысли принца неожиданно приняли новое направление. На протяжении всей своей жизни и он сам, и окружающие время от времени упоминали Вечность — место, куда, как предполагалось, души людей попадают после смерти. Но Тристану никогда не объясняли подлинного смысла этого слова, и он всерьез сомневался, что кто-то в состоянии это сделать — за исключением магов, наверное. У него уже давно возникло ощущение, что магам Синклита известно о Вечности куда больше, чем они дают это понять; подобным же образом они упорно не желали распространяться по поводу своего искусства. Однако что-то подсказывало принцу, что сейчас не стоит заводить разговор на эту достаточно непростую тему.

Тристан пытался разобраться в своих чувствах. Мысли о Вечности породили ощущение печали — и огромного долга перед сидящим рядом с ним магом и всеми жителями Евтракии. Однако самым сильным ощущением было страстное желание узнать, разобраться во всем до конца.

Наконец он нарушил молчание.

— Виг, а что такое Парагон? Ты мог бы объяснить, какова его роль?

Перед мысленным взором принца возник таинственный кроваво-красный, искусно ограненный драгоценный камень, который, сколько он себя помнил, всегда свисал на золотой цепочке с шеи отца. Насколько маги не любили распространяться относительно своего искусства, настолько же упорно они предпочитали не касаться темы Парагона. Даже Тристан, сын короля, знал не больше того, что было известно каждому, то есть чрезвычайно мало, почти ничего. Он знал, что Камень был найден на исходе Войны с волшебницами и сыграл решающую роль в победе магов, потому что каким-то образом способствовал усилению их могущества. Николас никогда не обсуждал эту тему с принцем, несмотря на то что сын не раз досаждал ему многочисленными вопросами.

Старый маг не отрывал взгляда от городских огней. «В этом вопросе следует проявить особую осторожность», — мысленно сказал он себе.

— Сейчас, с моей точки зрения, не совсем подходящее время для разговоров о Парагоне, — медленно начал он. — Не стану пока объяснять тебе, мой принц, ничего сверх того, что ты уже знаешь, за исключением одного. А именно, почему в целях безопасности его носит на шее король, а не кто-нибудь из магов. Такое решение было принято сразу после обнаружения Камня. Мы ведь не знали, какое воздействие он может оказать на могущество магов. Слишком свежа тогда еще была память об ужасах войны, и, тщательно взвесив все доводы, Синклит пришел к заключению, что Парагон не должен носить тот, кто обучен нашему искусству, чтобы в руках одного человека не сосредоточилась слишком большая власть. С тех пор Камень всегда поручали хранить человеку с «одаренной» кровью, но не прошедшему обучения магии. Напоминаю, мы тогда не знали, какое воздействие может оказать Парагон на того, кто в этом искусстве преуспел.

«И до сих пор не знаем, — мысленно закончил Виг. — Поскольку тебе, мой мальчик, предстоит стать первым, кто сможет ответить на этот вопрос». Старик помолчал, обдумывая дальнейшие слова и вдыхая ставший прохладным ночной воздух.

— Со временем вошло в обычай, что носителем Парагона является король — с тем, чтобы Камень всегда оставался в пределах досягаемости магов. Теперь, я думаю, тебе понятны причины, по которым обучение короля магии может начаться только после его отречения, после того, как он перестанет быть хранителем Парагона и даст клятву Синклиту, согласившись также подвергнуться «заклинанию смерти». Единственным, кто может снять Камень с шеи короля, является он сам, и это происходит только тогда, когда сыну монарха исполнится тридцать и он унаследует трон, — сурово сжав губы, маг перевел взгляд на Тристана. — Если же сын не наследует трона, Синклит выбирает короля из числа жителей Евтракии с «одаренной» кровью. Как тебе известно, именно таким образом и оказался на престоле твой отец.

И снова возникло ощущение, будто слова старика повисли в воздухе. Виг прекрасно помнил смятенное выражение на лице молодого Николаса, когда Синклит в полном составе явился к нему, предлагая корону Евтракии.

— Однако есть еще кое-что, что тебе следует знать, — пересиливая себя, произнес маг. — У Парагона есть в некотором роде собрат. Не другой Камень, а огромный фолиант, который называют Манускриптом Парагона.

Старик нахмурил брови. «Может, я слишком много рассказываю ему для одного дня, и без того столь богатого событиями. Но совсем скоро Парагон будет висеть у него на шее, и есть вещи, которые ему просто необходимо узнать заранее», — подумал он.

— Манускрипт и Камень были обнаружены одновременно, — продолжал Верховный маг, — и каждый из них бесполезен без другого.