Пятая версия - [13]
Ветер шумит в голых кронах деревьев. Пустынность, заброшенность. Высокий мужчина в черной длинной рясе идет навстречу, придерживает пальцами массивный крест на цепочке. У него зеленоватое нервное лицо, небольшая бородка, длинные волосы. Это отец Анатолий, священник будущей православной церкви, которая должна, непонятно каким духом, возникнуть вот в этих мрачных стенах.
Иду следом за ним. В одном из углов кирхи грудится жалкая кучка пожилых мужчин и старушек. Звучат слова, обращенные к богу. Слова надежды, что настанет день, и силой веры, силой духа тут будет воздвигнут храм. Он будет таким, каким был когда-то: с крутой черепичной крышей и башней, на которой засверкает видный отовсюду крест.
Отец Анатолий вкладывает в отверстие в стене металлический ящичек с закладными документами, закрывает его камнем, и кто-то из прихожан заделывает щели цементным раствором. Священник снимает рясу. Надевает попачканную известкой куртку и брезентовые рукавицы. Небольшая суета. Слышен чей-то голос: «Сонечка, бери носилки». Мрачный бородач в зимней шапке, надвинутой на самые глаза, ударяет ломом. Гулко разносится стук камней, падающих в носилки. Женщины несут булыжники, прижимая их к себе, как младенцев. Этими-то вот силами отец Анатолий намерен восстановить огромное здание?! В центре города, на том месте, где когда-то стоял Королевский замок, уже много лет возвышается огромный бетонный куб будущего Дома Советов, прозванного в городе «Бункером Советов». На стройку отпущены миллионы. Есть все — необходимые материалы, техника, люди, но что-то конца-краю не видно стройке, а тут? Вся строительная сила — вот эти старики и старухи? И вера? Сила их духа? Но может ли сила духа заменить бульдозер, трактор и подъемный кран? Фантасмагория какая-то…
…Бандик, подлец ты этакий, опять обмочил ножку кресла? Габка, а ты куда смотрела? — Мои маленькие глупые собаки, таксы, рыженький, поджарый внук и толстая, с седой мордой бабка виновато глядят в мои глаза. — Ну-ка, марш в сад! — Устраиваюсь в кресле, разглядываю бронзовую штуковину, которую мне оставил гробокопатель, да, пожалуй, не врет, но что с этим кожаным панцирем? Где он? Цел ли? Или уже разрезан на куски и серебро продано? Да, это бронза. Какая прекрасная работа… Врет? А если не врет, и там, в замке «Бальга», действительно в одной из безвестных древних могил лежат в полном боевом одеянии тела воинов? Позвонит ли этот человек еще? И если позвонит, что я ему скажу? Где бы добыть пять тысяч… но об этом потом, сейчас же меня интересует Альфред Роде… Его жизнь, пребывание в Кенигсберге и таинственная смерть сразу после того, как он якобы сказал профессору Андрею Яковлевичу Брюсову, сотруднику самой первой, в сорок пятом году, экспедиции по розыску наших сокровищ, похищенных немцами: «Я знаю, где находится Янтарная комната. Я вам покажу, где надо искать». Удивительно, что-то сходное есть в этой фразе с фразой Георга Штайна, произнесенной им незадолго до смерти по телефону графине Марион Дёнхофф.
Янтарная комната… Это янтарное чудо я видел мальчиком несколько раз перед самой войной, то было обычное для ленинградцев развлечение: поездки на гатчинские Царские пруды в Петергоф, к утреннему часу открытия фонтанов и конечно же на самый главный фонтан — «Самсон, раздирающий пасть льву» (моя сестра Женька обычно говорила мне: «Кажется, он все же порвал пасть льву, поедем-ка в воскресенье, посмотрим, а?»), и в Царское Село, в Екатерининский дворец, в Янтарную комнату.
Думаю, прежде чем мы вернемся к архиву Штайна, Альфреду Роде и нашим поисковым делам, не мешало бы вновь побывать там, в мирных довоенных днях, когда по серебристой глади «царских» прудов скользили лодки, огромный столб воды бил из страшно разинутой пасти еще подлинного, а не замененного льва, а в прикрытые шторами окна Екатерининского дворца, в Янтарную комнату, вливались потоки золотистого, будто медвяного света, и вся комната, а вернее — зал, была золотистой, словно и сам воздух, наполнивший ее, был янтарным.
«Золото Балтики». Четвертая ступенька снизу
«ТАЙНА МОЕГО ОТЦА. Не знаю, почему он мне все это рассказал лишь незадолго до смерти: „В сорок пятом, сразу после войны, я работал в военном подсобном хозяйстве, где трудились и немцы. Мы сдружились с одним из них, время было тяжелое, и я помогал его семье… В сорок седьмом году немцы уезжали, мой друг Франц сказал: „Хочу вам открыть одну тайну, идемте со мной“. После долгого похода в лес он вывел меня к холму, поросшему кустарником, и сказал: „Я случайно оказался в лесу, возле этой поляны. Это было в марте сорок пятого года. Увидел посередине поляны огромное отверстие. Солдаты выгружали ящики из грузовиков и укладывали в ту огромную яму. Потом все зарыли, покрыли дерном, сделали так, что никто и не догадается, что тут захоронено. Что именно? Этого я не знаю. Я до глубокой ночи лежал в кустарнике, пока машины не уехали и все не стихло. Это вам, вашей стране““. И отец сводил меня в то место, показал тот холм. Может, там и захоронена Янтарная комната или что другое не менее ценное?»
В. П. Калуга
«ЗОЛОТО, А НЕ ЯНТАРЬ! Да, именно так и называют сообщение: золото, серебро, драгоценности, ожерелья, золотые часы и прочие ценности были сданы нами, сотрудницами фабрики г-на Шнайдера, по призыву ПАРТИИ К НАМ, НАСТОЯЩИМ НЕМЦАМ, когда Родина в опасности! Все это было уложено в ящики, в одном из которых и все мои драгоценности. Лишь обручальное кольцо я себе оставила, подарок мужа, который погиб в страшной битве под Мозырем. Случайно мне удалось узнать, что ящики с драгоценностями были вывезены в замок, где якобы формировался транспорт для отправки всех этих несметных богатств в Пиллау. Удалось ли все это вывезти? Осталось ли все это в Кенигсберге? Слухи были, что многое упрятано в тайных бункерах на глубине 10 метров, имейте это в виду во время вашего поиска».
