Пятая пробирка - [14]

—     Да, Либби, наш секретарь, так и сказала. Неважно. Главное — вы пришли.

Бен огляделся.

—     Да, я пришел.

—     Но плохо представляете себе, что вас ждет. Верно?

—     Думаю, что вы правы.

Несколько секунд профессор изучающее смотрела на Бена, и ему показалось, что она готова поблагодарить его за визит и отправить обратно в ту берлогу, из которой он вылез. И он ни в коем разе не стал бы ее винить за это, да и не слишком бы огорчился.

Что это? Депрессия? Кризис среднего возраста? Навер­ное, и то и другое. Наплевать. Может, вместо консультанта по профессиям у «Добрых соседей» ему стоит наведаться к их же психофармакологу[9]?

— Полагаю, вам стоит знать, — заверила Густафсон, — что вы не первый детектив, с которым я встречаюсь по по­воду этой работы. Вы уже третий.

— Чем вас не устроили первые два?

— Они сами отказались.

— Мало предложили? — спросил Бен, зная по опыту' обще­ния с «коллегами по цеху», что это самая вероятная причина.

— Около года назад мы надеялись получить грант и расширить ту часть нашей работы, которая ориентирована на расследования и исполнение законов. Поэтому я и дала объявление, чтобы подыскать подходящих людей. Но по­том спонсор решил найти своим деньгам другое примене­ние. Сейчас мы получили средства от другой организации. Их не слишком много, но все же...

— Поздравляю...

— Не хотите ли узнать, о чем идет речь?

«Ладно. Что бы там ни было, я еще ни на что не согла­сился», — подумал Бен.

— Слушаю вас, — сказал он.

Густафсон взяла из ящика небольшую стопку сложен­ных вдвое листков и передала один Бену. Заголовок гла­сил: «Незаконная торговля органами». Ниже, более мел­ким шрифтом: «Всемирная проблема».

— Торговля человеческими органами в большинстве стран считается незаконной, — заговорила профессор, пока Бен просматривал листок, — но она продолжается и растет в геометрической прогрессии. Доноры, у которых незаконно берут органы, могут быть живы, могут быть мертвы, а могут пребывать и в промежуточном состоянии — «мертв, но не совсем». Большинство из них объединяет одно — нищен­ское существование. В систему вовлечены продавцы, поку­патели, посредники, больницы, клиники и врачи-хирурги. Поверьте мне, мистер Каллахэн, что деньги в этом тайном и нелегальном бизнесе крутятся очень большие — миллионы, даже миллиарды долларов.

Бен отложил листок в сторону.

—Скажите, доктор Густафсон, — сказал он, — если я правильно понял, то бедняку позарез нужны деньги, а че­ловеку со средствами — почка, печень или что там еще, гак?

-Да.

—Если посредничество в обмене органа на наличные считается преступлением, то кто его жертва? И что не ме­нее важно, кому какое до этого дело?

—Сначала я отвечу на ваш второй вопрос, мистер Кал­лахэн. Доноры очень редко получают то, на что рассчи­тывали. Обычно это бедняки, которых используют в сво­их целях богатые. Если вам нужна аналогия, представьте себе бедную молодую женщину, которую подонок с день­гами принуждает заниматься проституцией. «Охрана органов» — всего одно из двух агентств такого типа, но число наших клиентов постоянно растет. Во всех странах начинают понимать необходимость выделять средства на решение этой проблемы. Даже здесь, в Штатах, ситуация, как вы увидите, начинает меняться.

—Вы говорите, что правительства выделяют средст­ва, — сказал Бен, — но мне кажется, что они могут требо­вать слишком многого.

Снова Густафсон внимательно посмотрела на него.

—Прогресс в этой сфере не слишком быстр, — нехотя призналась она, — вы правы. Но он есть. Когда мы пред­ставляем властям любой страны твердые доказательства нелегальной торговли органами, виновных арестовывают.

— Поздравляю, — снова произнес Бен, не зная, что еще можно сказать, и надеясь, что не был циничен или неис­кренен.

В мире, где обычным делом являются болезни, терро­ризм, диктатура, наркотики, проституция, продажность политиков и корпоративные сговоры, то, чем занималась Элис Густафсон, не имело первостепенной важности. Она была доньей Кихот — идеалисткой, сражавшейся с преступ­ностью, в которой не имелось жертв и к которой, кроме ред­ких статей в «Таймс», не проявлялось большого интереса.

— Позвольте спросить вас, мистер Каллахэн, почему вы стали частным детективом?

— Сейчас, пожалуй, не могу сказать с уверенностью. Я преподавал в школе, но директор считал, что мои уроки слишком неопределенны и что я не поддерживаю долж­ной дисциплины. Дети меня любили, и я их любил, но... но директор считал, что это ничего не значит.

— Мило!

— Я не читал его рекомендательного письма, но резуль­тат моих поисков другой преподавательской работы дает основания полагать, что отзывы были не блестящими. Мне всегда нравились детективные романы, вот я и решил, что стоит попробовать. Я представлял, что нахожусь на месте этих парней, их героев.

— Да, это были парни, что надо, а мой любимый автор — Джон Макдональд. Я прочитала почти все, что он напи­сал.

— Его Трэвис Макджи — вот кто являлся настоящим парнем, я считаю.

Смех профессора был очень естественным и зарази­тельным.

— Действительно, кто бы не захотел жить во Флориде в плавучем доме и спасать красоток-в-отчаянном-положении!