Пять золотых колец - [15]

— О, какая я невежливая! — пробормотала миссис Ларсон, пятясь в дом. — Входите, пожалуйста. Эмма покачала головой.

— Я только хотела вернуть ведерко и поблагодарить вас за рагу. И еще, — Эмма наклонилась поближе, — хотела кое-что у вас спросить.

Глаза Ребекки Ларсон широко раскрылись, она взяла ведерко.

— Что спросить? — тихо спросила она.

— Вы с мужем ведете дела с Цоллерами. Мне необходимо побольше узнать о них Я хочу снова открыть школу, а без их поддержки это почти невозможно.

Ребекка несколько секунд молча смотрела на Эмму. Только ее медленно открывшийся рот указывал на то, что она слышала слова Эммы.

— Миссис Грэхем, лучше зайдите в дом, — наконец произнесла она. — Это может занять некоторое время. Эмма вздохнула — Так плохо?

— Скажем так, — Ребекка широко распахнула дверь, — у маленького Джорджа успеют усы вырасти к тому времени, как я закончу вам все рассказывать.

Ее слова вызвали улыбку у одного только маленького Джорджа.

Рабочий день Майкла прошел, как всегда, напряженно. Он работал без передышки, листал потрепанные книги судьи по вопросам права, беседовал с пожилой парой из Германии, которая хотела подкупить еще земли, пытался успокоить молодого фермера, уверенного в том, что его сосед отравил воду в колодце.

Миссис Хокинс, чьи нелепые седые кудряшки, как у девочки, подпрыгивали при каждом ее шаге, днем принесла ему вкусный обед. Майкл съел его почти машинально, одновременно просматривая бумаги, подшитые в подготовленное к слушанию дело.

Эмма По его телу разлилось тепло при мысли о жене. Она уже давно ушла в собственный мир, где ему не было места Он опасался, что она никогда к нему не вернется, что будет жить только в своих мыслях — в убежище, куда не могут войти ни смерть, ни страдание.

Смогут ли они когда-либо поговорить об их маленьком сыне? Вместе делиться воспоминаниями о его короткой жизни? Он умер, едва начав ходить. Это было бы второе в его жизни Рождество.

Майкл покачал головой.

— Думай о чем-нибудь другом, — приказал он себе, сжимая руку в кулак и глядя на побелевшие костяшки пальцев.

По крайней мере Эм уже лучше. Возможно, к этому времени в будущем году у них уже будет еще один ребенок. Возможно.

Едва войдя в дом, Майкл понял: что-то неладно. Все было точно так же, как утром, когда он уходил. Ничто не указывало на то, что днем здесь кто-нибудь был. Очаг погас. Он заглянул в чулан — оставшийся с вечера цыпленок все еще лежал там. Эмма сказала, что съест его на обед, но он остался нетронутым.

Не снимая пальто и шляпы, Майкл ворвался в спальню.

— Эм? — Ему стало страшно. Неужели она снова ушла в себя? Если она покинет его сейчас, то уже никогда не вернется.

Но комната оказалась пустой, постель аккуратно застелена.

Прошло много часов с тех пор, как он видел ее в последний раз. Где она может быть?

Он выбежал на улицу, оставив дверь распахнутой, раскачивающейся на зимнем ветру.

— Эмма? — позвал он.

Ответа не было.

Майкл пустился бежать к центру городка, воображение рисовало перед ним ужасные картины того, что могло случиться. Все возможно в этой дикой стране Ходило множество историй о людях, убитых дикими зверями или утонувших в бурной реке, или просто бесследно исчезнувших.

Возможно, она убежала, не в силах справиться со своим горем, не в силах смотреть в лицо собственного мужа. В какой-то мере она, должно быть, все еще винит его в их потере, во всем, что произошло с тех пор, как они приехали на запад. Должна винить. Видит Бог, он и сам себя винит. Бывали дни, когда он чувствовал, что не может больше жить с этой виной, пригибающей его к земле, разрывающей на части его сердце.

Ему не следовало оставлять ее одну Надо было разрешить миссис Хокинс за ней присматривать. Нет Это было бы не правильно Ему следовало остаться с ней самому. Он должен был найти в себе достаточно мужества, чтобы смотреть в полные боли, обвиняющие глаза на ее прекрасном лице.

Откуда-то донесся вдруг ее смех, ясный и музыкальный. Он уже почти забыл этот звук. До вчерашнего вечера, когда она снова рассмеялась и этот великолепный звук вернул тепло и красоту в его жизнь.

Майкл прислушался, надеясь снова услышать его. Может, ему почудилось? Неужели ему так захотелось услышать ее голос, что он вообразил себе эти милые звуки?

Но Майкл снова услышал ее смех, на этот раз к нему присоединилось незнакомое хихиканье. Он повернул в направлении этих звуков и остановился в полной уверенности, что ему мерещится то, что он увидел.

В сумерках вырисовывались две фигуры, четко выделявшиеся на фоне света керосиновых ламп, падающего из лавки Цоллеров. Они стояли так близко, что почти соприкасались. Подойдя ближе. Майкл понял, что одна из них — его жена, одетая в свое пальто, которое она носила в Филадельфии. Другой была миссис Цоллер. Его жена что-то сказала, и миссис Цоллер залилась сухим, лающим смехом, а потом обернулась к нему:

— О, мистер Грэхем! — Миссис Цоллер кокетливо улыбалась, в голосе ее звучало искреннее удовольствие. Это произвело на него потрясающее впечатление. — Ваша очаровательная жена пришла ко мне с некоторыми очень умными идеями насчет нашего магазина. С такими идеями! Ну, мы Просто должны сделать… — Понизив голос, она прикоснулась к плечу Эммы. — Мистер Грэхем, я вот о чем подумала Из вашей жены получится прекрасная учительница для наших детей. Я поняла, что она была очень хорошей учительницей у себя в Филадельфии. Именно это и нужно нашему городу. Нашим неотесанным детям не повредит немного городского воспитания. Не все мальчики так безупречно воспитаны, как мой Эбенезер. Сделайте одолжение всем нам, разрешите ей снова открыть школу в Овертон-Фоллзе!