Пять уникальных писателей - [4]

Даша проснулась и долго не могла понять, где она. Её сон показался ей таким взаправдашним, что она никак не могла осознать, каким образом она очутилась дома, она совершенно не помнила, как пришла, как открыла дверь, принимала ли душ, судя по тому, что она была обнажена, то легла она как обычно, она всегда спала без одежды, терпеть не могла ощущать на себе что-то во время сна. Она прекрасно помнила свой сон, он был такой свежий, подробный, она живо помнила все ощущения, они были правдивы и ярки, как будто это не сон, а явь, забыть такой сон невозможно: башня на крыше дома на берегу Москвы-реки, герцог Данталион, кинжал, клятва на крови, гримуар в кожаном переплёте.

Даша решила никуда сегодня не ходить, собиралась поваляться, понежиться в постели, но она так хорошо выспалась, что лежать ей совершенно расхотелось, и она вскочила с кровати как пружина. Ей показалось, что если она раскинет руки и оттолкнётся посильнее, то с лёгкостью взлетит в воздух. Она, танцуя, прошлась по комнате и вышла на балкон, ей было не холодно, небо было чистым, бледным, безмятежным и таким высоким, как бывает только осенью в безветренный день, когда кажется, что сам воздух разрежен и тих, слишком тих; солнце светило ровно и спокойно, во дворе клёны и каштаны стояли наполовину опавшие, вокруг стволов, как отражение кроны, сияли жёлтые листья.

Ветра не было, как будто сама осень задержала дыхание, чего-то ждала, с кем-то прощалась, провожала кого-то дорогого, кого навсегда потеряла, не вернёшь, и стояла в раздумье, тихо-тихо. Даша завороженно смотрела, как с клёна медленно срывались и один за другим в ведомом только им самим порядке, враскачку, непрерывно, один ещё на середине пути, а уже бесстрашно, не боясь ничего, срывается другой; не успеет упасть этот, как следующий бросается за ним вдогонку, как будто не может без него жить, падали листья. Даша смотрела на этот тихий, казалось бы, грустный танец опадающих листьев, но грусти-то она как раз и не испытывала: падают медленно листья с равными промежутками, не останавливаясь – красиво. Она закрыла дверь балкона, накинула шёлковый халат, и тут зазвонил телефон.

– Даша, – услышала она смутно знакомый молодой мужской голос, – это я, Данила, с которым вы вчера вечером играли в шахматы на конфеты, – бархатным ласковым голосом, каким говорят улыбаясь, сказал он, – помните?

Даша покраснела и смутилась, хотя говорила по телефону и собеседник не мог её видеть. Она была рада и растерянна и боялась, что он раздумает говорить с ней, и постаралась загладить неловкость.

– Конечно, мне очень понравилось, – слишком горячо, волнуясь, сказала она.

– Мне тоже, – без раздумий ответил он. Она воспряла духом.

– Даша, – сказал Данила, – сегодня я договорился о собеседовании для вас, будьте готовы к 12 часам, хорошо?

– Что от меня требуется? – спросила Даша, не представляя, о каком собеседовании идёт речь, но она не хотела терять ниточку, которая их связывала.

– От вас требуются хорошее настроение и спокойствие. Работодатель немного странный, но бояться его не надо, он любит любящих и уважает смелых, – сказал Данила.

– Хорошо. До свидания, – ответила Даша. Как он узнал, что она хочет поменять работу?

Она заволновалась. Это было приятно. Внутри как будто шарик воздушный, наполненный радостью: она увидит Данилу, того, с кем она играла в шахматы в парке, здорово, он умеет угадывать желания, а может, она ему, нет, не может, не может такого быть, что она ему понравилась, не надейся, не мечтай, он мальчик ещё, ты раза в два его старше, сейчас ему двадцать четыре, ей сорок восемь, а когда ему будет сорок, ей будет восемьдесят, что ли? Она рассмеялась, ему будет сорок, ей будет шестьдесят четыре, всего-то, девчонка! Она развеселилась, полтора часа на сборы, что надеть, что надеть? Она нырнула в недра шкафа, у бога всего много, подумала она и стала перелистывать наряды: белый верх, черный низ? и в гроб?! не пойдет! Красное в обтяжку платье? не хочу, буду чувствовать себя неуютно, я же не роковая женщина, я скромная, шкаф ломится, а надеть нечего, хоть голой иди!

Она скинула халат и принялась изучать себя в зеркале. Стройная, ей были бы как раз вещи, которые она носила в двадцать. Ноги длинные, стройные, бёдра узкие, тонкая талия, грудь третьего размера, длинная шея, гордо посаженная голова, треугольное лицо, беби-фейс, не поймешь, сколько ей на самом деле лет, и чуть-чуть седины, совсем незаметной в светлых волосах, она придирчиво осмотрела себя, пойду голой, подмигнула она своему отражению, отражение скептически покачало головой и криво улыбнулось. Даша обиделась и в отместку вредному отражению схватила первые попавшиеся чёрные джинсы и болотного цвета рубашку с редкими несимметричными оранжевыми вышитыми вручную искрами. Она распустила волосы, чуть подкрасила ресницы, тронула помадой пухлые губы и вспомнила, как вчера в парке он поцеловал её, по телу пробежал ток. Она немного оттенила брови, совсем чуть-чуть, так, чтобы яснее был виден упрямый излом – смелый, своевольный, дерзкий. Хороша!

Она натянула берцы и по привычке потопала правой, потом левой ногой в пол. Без пяти двенадцать, а вдруг она так и просидит с чистой шеей, и он не позвонит? Вдруг это шутка и никому-то она не нужна? Она уже успела расстроиться, как в дверь позвонили, не один раз, а мелодией: три звонка, два коротких и один длинный, она могла поклясться, что это было: э-то-яаа…