Пять столетий тайной войны - [112]

Далее — свидетельство Вольтера, с 16 мая 1716 г. по 14 апреля 1717 г. сидевшего в Бастилии (а также еще раз 9 дней-с 17 по 26 апреля 1726 г., после чего писатель был выслан в Англию). Приступив в 1732 г. к созданию своего капитального труда «Век Людовика XIV», Вольтер через шесть лет, 30 октября 1738 г., писал аббату Любо:

«Я довольно осведомлен о приключениях человека в железной маске, умершего в Бастилии. Я разговаривал с людьми, которые при нем служили» Это письмо, в котором впервые использован образ человека в железной маске, говорит, что Вольтер был знаком с людьми, в той или иной степени посвященными в тайну. В 1751 г. появился «Век Людовика XIV». В ней Вольтер сообщает отдельные подробности относительно содержания и поведения узника. Однако надо отметить одно важное обстоятельство. Вольтер относит арест «маски» к 1661 г., через несколько месяцев после смерти кардинала Мазарини. При этом писатель подчеркивает, что это беспримерное происшествие осталось неизвестным для всех ранее писавших историков. Иными словами, Вольтер опирается здесь на собственные, остававшиеся прежде недоступными источники. Писатель явно знал немало о «маске» — и о его пребывании в различных тюрьмах, и о его смерти в 1703 г. Правда, Вольтер, как до него и Ренневиль, сообщает, что «маску» сразу направили на остров Сен-Маргерит и в 1690 г. (а не в 1698 г., как на самом деле), когда губернатор Пинероля Сен-Мар был назначен губернатором Бастилии, он взял с собой с острова заключенного в маске. До этого узника посетил Лувуа и разговаривал с ним стоя, с вниманием, свидетельствующим о большом почтении, — факт, соответствующий действительности и свидетельствующий об осведомленности автора «Века Людовика XIV» о деле узника в железной маске. Заключая свой рассказ, Вольтер писал: «Еще более удивительно то, что, когда его („маску“) отослали на остров Сен-Маргерит, в Европе не исчез ни один значительный человек». Не стремился ли Вольтер такой внешне простой констатацией факта дать ключ к разгадке тайны, которая была ему известна более, чем он мог публично заявить об этом?

Учитывая интерес, который вызвал рассказ о «маске», Вольтер в издании 1752 г. добавил ряд новых деталей, в частности эпизод с рыбаком, который нашел серебряную тарелку, выброшенную «маской» из темницы, и которого спасла неграмотность. Посвящен в секрет был военный министр Шамийяр. Его зять маршал Лафейяд рассказывал Вольтеру, что он на коленях умолял Шамийяра открыть секрет «маски», но тот решительно отказал ему в этом, ссылаясь на свою клятву хранить молчание. Вольтер далее пишет, что другими лицами, сообщившими ему сведения о «маске», были, в частности, герцог Ришелье, министр Торс и, лорд Болингброк, герцогиня Мальборо, некоторые из них могли быть в какой-то степени посвящены в тайну. В добавлении, написанном в 1753 г., Вольтер решительно отметает возможность, что «маской» был герцог Вермандуа, как это считал автор «Секретных записок по истории Персии». Вместе с тем Вольтер называл еще людей, снабдивших его сведениями о «маске»: Риуса — бывшего служащего военного ведомства в Канне (неподалеку от Сен-Маргерита), видавшего в юности, как узника перевозили с острова в Париж; личного хирурга Ришелье Марсо-лана; зятя врача в Бастилии, который лечил «маску», — эти и другие люди были еще живы в 1753 г. и могли подтвердить слова писателя.

И наконец, в 1771 г. во втором издании «Вопросов, касающихся энциклопедии» имеется «Добавление издателя», в котором указывалось, что «маска» — сын Анны Австрийской, незаконный старший брат Людовика XIV. Можно усомниться в том, что это известное прибавление написано Вольтером или было предварительно одобрено им. Стиль прибавления слабо напоминает вольтеровскую манеру письма. Писатель говорит, что тот, кого стали называть «маской», был арестован после смерти Мазарини. Если бы речь шла о старшем брате короля Людовика XIV, родившегося в 1638 г., то держать в одиночном заключении незаконного сына Анны Австрийской пришлось бы ранее 1661 г. (впрочем, в «Добавлении» говорится, что арест был произведен по личному приказу Людовика XIV, как только он после кончины кардинала принял бразды правления и узнал тайну). Вместе с тем против гипотезы, что «маска» — старший брат короля, говорит, во-первых, то, что, если Мазарини и Анна Австрийская хранили секрет до 1661 г., им не было причин тогда открывать его молодому королю, и, во-вторых, то, что если «маска», находясь минимум до 24 лет на свободе (1637—1661 гг.), не сообщил никому о своем происхождении, следовательно, он не знал о нем. Да и другие не подозревали о тайне. Это означало бы, что внешнее сходство «маски» с его братом не бросалось в глаза. Откуда же «маска» мог узнать тайну, находясь в заточении, а если не узнал, зачем было нужно так тщательно изолировать его от любых контактов с окружающими? Кроме того, само предположение, что королева скрыла от окружающих рождение ею ребенка, могло возникнуть только при незнании придворных обычаев. (Впрочем, последнее, как мы увидим, оспаривается.)

И наконец, в списке авторов XVIII в. есть еще один свидетель — аббат Пап он, который в 1780 г. опубликовал книгу «Литературное путешествие в Прованс» и также не разделял мнения барона Хейса, который за 10 лет до этого отождествил «маску» с графом Маттиоли, именуя узника «неизвестным». Повторяя и подтверждая на основе собственных источников многое, уже известное из произведений Вольтера и других писателей, Папон сообщает со ссылкой на одного отставного офицера, которому было уже около восьмидесяти, о таком происшествии. Лекарь его роты, направленный нести службу в крепость-тюрьму на острове Сен-Маргерит, однажды увидел, что узник выбросил в море какой-то белый предмет: это был кусок, оторванный от рубахи. Лекарь выловил его и принес к губернатору острова Сен-Мару. Губернатор развернул полотно, на внутренней стороне которого было что-то написано. После этого Сен-Мар стал строго допрашивать лекаря, прочел ли он эту своеобразную записку. Тот клялся, что не читал. Через два дня врача нашли мертвым в его постели. Папон сообщает еще несколько важных штрихов. Во-первых, «маску» считали настолько значительным лицом, что ему разрешили иметь слугу. Во-вторых, он с годами не терял этого значения, так как ему подыскивали другого слугу. В-третьих, его слуги уже не должны были выйти на свободу — дополнительное указание, что «маска» был обречен на вечное заключение в тюрьме.